Как сообщает русскоговорящая Википедия, «филуменисты — люди творческие, любознательные, успешные». Словно бы стиля было мало, следом идёт список творческих и успешных людей, чтобы подтвердить самую первую и самую смелую догадку: современные пенсионеры окончательно освоили интернеты и даже научились редактировать некоторые энциклопедии. Так что пора расстаться со стереотипами в отношении бабушек и дедушек — с технологиями у них складываются отношения не хуже, чем со всем остальным.
И это как бы хорошо, но понятно, что в каких-то странах собирательство спичечных коробков (а филуменисты — это именно такие собиратели) осталось в прошлом. Что-то ещё тлеет в глубинах каких-то клубов, которые ещё насчитывают своих членов, но повсеместное внедрение зажигалок поместило филуменистов в один ряд с иллюминатами (и не только по созвучию и общим корням). И всё это явно не увлекает местных миллениалов (так, редких хипстеров, как их принято называть), а ведь именно на них и была вся надежда.
В Чешской Республике с филуменией всё обстоит несколько иначе. Здесь это вполне современное развлечение, и хотя число вступающих в клубы заметно не растёт, оно и без того в разы (в разы разов) выше, чем там, где редактируют русскоговорящую Википедию.
И в книге Czechoslovakian Ink (далее — «Чехословацкие чернила»), про которую речь пойдёт дальше, это тоже подтверждается. Прямым текстом, в самом начале.
Книга адресована туристам (первый язык — английский, заголовок тоже не чешский, всё вместе оставляет мало простора для воображения), энтузиастам, ностальгирующим, любителям графики, лицам, находящимся в поиске подарочных изданий, и всем сочувствующим (сочувствующим всем вышеперечисленным).
Авторы книги — Оливер и родители. Чьи именно родители, не уточняется, но на обложке так и значится: «By Oliver & Parents». Проект тесно связан с магазином Kartotéka Store, где книгу можно было приобрести ещё до того, как повсюду начал мелькать сайт самих «Чернил». А если и не приобрести, то хотя бы полистать (возможность, которую сайт, по понятным причинам, не предоставляет; хотя всё одно: где заказ с самовывозом ни оформляй, забирать придётся всё равно в «Картотеке»). Или лично осмотреть и купить один из плакатов, которые как бы сопровождают «Чернила», но в реальности являются здесь самыми главными.
Они отпечатаны в разной технике (в двух: шелкография и другая) и отличаются степенью лимитированности (очень и не очень). По некоторым заметно «спичечное» происхождение, по большинству — нет.
Для плакатов этикетки были слегка доработаны, но не отсканированы и доведены до ума, как это часто бывает, а просто отрисованы заново. Но с искусственными дефектами. Ради очарования старины.
Пять этикеток превращены в большие плакаты, пятьдесят — в малые. Это те же самые этикетки, что и в «Чехословацких чернилах», так что в их компании книга смотрится обычным каталогом. Большие плакаты уже почти все распроданы (каждый был напечатан всего в 42 экземплярах), зато маленькие (30х40 сантиметров, идеальное сочетание с любой стандартной рамкой из Ikea) представлены в широком ассортименте: каждого рисунка — по 240 штук, по числу спичек в большом коробке, что как бы символизирует. Всё пронумеровано — для ощущения эксклюзивности (но оно почему-то не ощущается; хотя тираж «Чехословацких чернил» на этом фоне кажется просто огромным — целая тысяча).
И всё это прекрасно, но дальше всё будет только о книге, всё равно у меня есть только она.
Издание всем своим видом намекает на то, чему оно посвящено. Переработанная, а потому серо-бежевая бумага, красная обложка, картонный футляр (это на случай, если на фотографиях не очень чётко видно). Последний выглядит не очень внушительно, но спичечный коробок имитирует довольно успешно. На футляре значится: «Volume I», что как бы подразумевает продолжение, но это не точно.
Разумеется, в идеальном состоянии до Оливера и родителей дошло не всё. Чтобы оно дошло таким же и до нас, на фотографиях были сохранены следы времени (да и бумага была явно выбрана не просто так, а для усиления эффекта). Творческое наследие дополнительно переработано, поэтому и все элементы оформления книги — это бывшие фрагменты этикеток.
У книги два предисловия: одно — от Оливера и родителей, что логично (напечатал книгу — объяснись), другое — от Мартина Франтеса (Martin Frantes), президента Чешской Ассоциации Филуменистов (ČFS).
Первое идёт вторым, второе идёт первым, так что всё начинается с определения понятия «коллекционер». Откуда следует, что, если у вас чего-то — больше трёх штук, вы на верном пути. Собирать при этом можно не только этикетки от коробков, но и всё, что с ними связано, так что обсуждаемая книжка автоматически попадает в тот же список. Далее следует история появления первой этикетки (это произошло в 1829 году, через два года после того, как англичанин Джон Уолкер изобрёл сами спички, и на коробке объяснялось, как этими спичками пользоваться) и первой спичечной фабрики на территории Чехии (через десять лет после изобретения Уолкера, даже чуть меньше, Войтех Шайност открыл первую спичечную фабрику в городе Сушице; и уже к 1840 году число таких фабрик здесь увеличилось до сорока, что по европейским меркам значит: их было много).
Сначала на этикетках печатали рекламу их же производителей, затем вернулись к инструкциям по применению. Но уже не спичек, а жизни: потенциал этикеток прочувствовали быстро, и почти сразу они превратились в микроскопические агитационные плакаты (в связи с чем они сравниваются с постерами; а постеры, сделанные By Oliver & Parents с этикеток и рекламирующиеся при каждом удобном случае, подтверждают, что сравнение сделано не на пустом месте).
ČFS окончательно оформилась в отдельную организацию в 1968, пережила ряд взлётов и падений (в вопросе численности), но существует до сих пор, не планируя исчезать.
Вот только этикетки в Чехословакии перестали выпускать с середины восьмидесятых годов. Их заменила печать изображения прямо на коробке. А с 2008 года в Сушице перестали производить чешские спички; всё переместилось в Индию, и компания SOLO, чья продукция когда-то была повсюду, просто сдаёт свои помещения всем подряд.
Эти обстоятельства усложнили жизнь собирателей, но мало кого остановили. С тех пор здесь даже появилось отдельное направление для тех, кто собирает всё целиком; и никому даже в голову не приходит называть это признаком упадка.
И после всего этого наконец-то рассказывается, что хотели сказать авторы.
Из коллекции, насчитывающей тридцать тысяч этикеток (а то и коробков, это не уточняется), для книги было отобрано чуть больше шести сотен. Все они были напечатаны уже после Второй мировой войны, и все охватывают период с 1950 по 1970 год (годы).
Мода на прошлое — она везде мода. На определённое прошлое — в том числе. И некоторые страны не исключение. Всё-таки не везде называют Vogue в честь несуществующих государств (он тут «Czechoslovakia», без дефиса).
Чтобы закрепить результат и вызвать правильные ассоциации, «Чехословацкие чернила» не только размещаются в кадре рядом с предметами, недвусмысленно напоминающими об ушедшей эпохе, но и чередуются в инстаграме со старыми фотографиями. Для ностальгии по тому, что мало кто застал (хотя и заставшие тоже попадаются, если судить по комментариям).
Хотя в итоге в «Чехословацких чернилах» мода на околосоветское прошлое принимает вид, распространённый на Западе, а вовсе не те формы, к которым привыкли жители бывших республик (пусть во всём этом тоже хватает и заводов с тракторами, и строек, и USSR). Так что её можно поставить в один ряд с олдскульно выглядящими холодильниками Smeg, довоенными круглыми датскими будильниками, старыми афишами в новых рамках и стеклянными бутылочками с кока-колой. И стоит начать это листать, какое-нибудь «Колёса диктуют вагонные, где срочно увидеться нам» обрывается, едва зазвучав в голове. Формы знакомые, атмосфера совсем другая.
Зато в Праге всё ещё сохранились карусельки, безжалостно демонтированные в середине девяностых бывшими советскими гражданами, которым так хотелось нового, а по пятницам во дворах пахнет школьной столовой. И если вам вдруг понадобится атмосфера, за ней — на улицу.
Этикетка спичечного коробка — мощное средство агитации, пропаганды, воспитания масс и формирования общественного сознания. Одновременно она прекрасно подходит для продвижения товаров и услуг (если снова возвращаться к датам: коробки превратились в рекламные носители уже в 1894 году; разумеется, в США). И если они не уговаривают вас что-то купить, то содержат советы, запреты, предупреждения, призывы и рекомендации.
Газовые плиты, печи, перекуры и ужины при свечах — спички требовались повсеместно и постоянно. А это: широкий охват, низкая стоимость, шанс художникам проявить себя в малых формах.
Задача иллюстрации — передать сообщение. Без потери качества и доходчиво, но минимальными выразительными средствами (габариты решают). Изображение не всегда сопровождается текстом, а если и сопровождается, то во многом дублирует его, потому что надо охватить ещё и тех, кто не обязательно умеет читать.
То есть сообщение должно быть кратким и понятным, с минимумом элементов и минимумом цветов (технология печати, стоимость — такое).
В итоге такое изображение легко масштабируется, и удивительным (но вполне закономерным) образом переходит в формат агитационного плаката, не превращаясь в гигантскую этикетку и не вызывая подозрений (что не всегда работает в обратную сторону; уменьшить обычную картинку до размеров коробка не всегда получается: детали, смешение цветов и композиция могут всё испортить).
Чем интересны и хороши именно «Чехословацике чернила»: они содержат призывы, которые сработали. Раз призывали — было надо, но если посмотреть вокруг и сейчас — всё было сделано правильно (или не «всё», но «многое»).
Граждан просили не рвать цветы, беречь зелень родного района, не мешать детям играть, мыть свои автомобили шампунем, навещать животных в зоопарках, ходить в лес с палаткой и путешествовать (то есть уже тогда туризм предполагался не только внутренний, но и внешний), умываться и чистить зубы, кипятить молоко… И если с молоком всё не так однозначно (его пастеризованный вариант портит всю картину), всё прочее свидетельствует о педагогическом успехе. Результат заметен издалека. И лучше всего его видно весной, по кустам сирени: её тут смотрят так, целиком, а не как обычно — букетами у метро.
Всё разбито на темы: «Здоровье и безопасность», «Искусство, культура и общество», «Спорт», «Окружающая среда», «Космос» (которого мало), «Земледелие», «Транспорт», «Еда и напитки», «Животные» и тому подобное.
Знакомой тематики — полно, если отвлекаться от Чехословакии — ещё полнее. Потому что спичечный коробок — это зеркало эпохи и портрет страны.
Всё чужое, но всё-таки знакомое: памятники культуры, рестораны, реклама курортов, противопожарные меры и предупреждения об опасности спичек (особенно для лесных массивов), орнаменты и игрушки, животные (в основном — в зоопарках), полёты в космос, тракторы, заводы и стройки, национальные парки и призывы их не топтать, дети и цветы, алкоголизм, полезные продукты, вредные бактерии, советы хозяйкам и так далее. О вреде курения, ради которого спички чаще всего и покупали, почти ничего не сказано: в ту пору это ещё мало кого беспокоило.
Почти все картинки сопровождаются текстом. «Грязная лампочка — причина усталости глаз». «Не перемешивайте овощи во время приготовления». «Наш папа не пьёт», «Папа, не пей», «Ты слишком много пьёшь. Перестань». «Окурок — в пепельницу». «Спички детям не игрушка» (классика). «Больше порядка — меньше аварий». «Не курить в лесу».
Из актуального: «Сморкайтесь и кашляйте только в платок», «Регулярная вакцинация полезна для здоровья», «Не разноси грипп», «Чистота. Гигиена. Здоровье». К чему можно было бы добавить призывы поновее: «Не снимай респиратор, чтобы чихнуть» и «Нос тоже должен быть закрыт», ведь этому миру всё ещё не хватает качественной инфографики.
Мой фаворит: «Не сбрасывайте мёртвых животных в водоёмы». С котиком. Что в оригинале ещё милее, ведь по-чешски «животные» звучат почти как знакомые всем «зверята». Примечательно ещё и то, что домашние питомцы на страницах книги появляются редко. Пока что они были замечены трижды: два котика — в ручье и в тёмной комнате, а ещё пёсик, но он перебегает дорогу и не смотрит по сторонам, так что ему тоже путь в водоём. Поэтому можно сказать, тема домашних животных раскрыта очень однобоко.
Зато всё это (все призывы, все лозунги, все предостережения и угрозы) — без восклицательных знаков. Сплошные повествовательные предложения. Из чего можно сделать вывод, что некоторые интонации не убеждают, и зачем кричать, если о многом можно просто спокойно попросить (то есть перед нами не призывы, всё это — просьбы) или сообщить. С восклицательным знаком только этикетка про труд и честь, чёрная с красным, с заводом и дымом из труб, и нет никаких сомнений, что её сюда занесло из всяких других республик.
При всём богатстве и однообразии материала книге откровенно не хватает информации, что основной, что дополнительной. Перевод фраз на английский — это правильно и хорошо, ведь далеко не вся целевая аудитория знает чешский язык, но этого мало. Особенно после предисловия от ČFS.
Для чего-то, конечно, было установлено авторство. Так, в предисловии от издателей упомянут Вилибальд Вайнцетль (Vilibald Weinzettl), подписывавший свои работы «vvv» и создавший с 1949 до начала девяностых годов около 1400 дизайнов этикеток (далее в книге не подписан, да и инициалы, кажется, может заметить только избранный). Он умер в 1991 году (то есть «начало девяностых» в предисловии — это самое-самое начало; и чуть более корректная формулировка сделала бы этот мир лучше), и «Чехословацкие чернила», вышедшие ровно через тридцать лет, посвящены именно ему.
Но авторство работы всем знать не обязательно, это мало что и мало кому скажет (вот сказали вам про Вайнцетля — и что изменилось?). Как и то, был ли это специальный набор этикеток, или кто-то обладает уникальным талантом находить каждый экземпляр из серии, а потом аккуратно отклеивать всё с коробков. Это могло бы расширить кругозор читателя, а то и сразу продемонстрировать масштабы подвига. Потому что, нет, читатель не обязательно знает всё это до покупки и просмотра книги, иногда его нужно просветить в процессе.
«Чернилам» пошло бы на пользу, будь в них указаны хотя бы годы выпуска этикеток. Хотя бы некоторых, если это возможно (а ходят слухи, что — да, вполне). Чтобы лучше сопоставлять картинку с призывом на ней, с событиями, периодами и возможными влияниями. Юбилеи и памятные даты — это очень конкретная конкретика, но дальше остаются только изображения, а по ним сделать самостоятельный вывод может не каждый. Всё-таки эти изображения не очень универсальны и актуальны. Как искусство — да, бессмертны, как свидетели эпохи — без пояснений не считаются.
Но образование масс — дело спичечной этикетки, а задача «Чехословацких чернил» — показать красивую картинку и продемонстрировать уровень чешской графики, чтобы на примерах объяснить и доказать, почему она заслуживает пристального внимания. Вот с этим «Чернила» прекрасно справляются.
Эта книга не говорит, но показывает. Она кажется подарочным изданием на первый взгляд, она остаётся им на второй. Как вариант, это вообще сопроводительный материал к плакатам, которые много где по ходу повествования предлагается купить (внутри есть даже купон на скидку), а не справочная литература. Но во имя культурного наследия, если вам дороги вечные ценности, если вы турист, интересующийся историей региона и хорошими сувенирами, — надо брать (и для этого не обязательно быть филуменистом; возможно, лучше им вообще не быть). Хотя можно купить и постер. Информации на нём примерно столько же, зато он легче, дешевле, занимает меньше места в багаже, а что ещё лучше: заметнее в интерьере. Книга украсит только ваш шкаф, плакат — целый дом.
А для всего остального есть Википедия.
