Хорошая новость: я всё ещё не разучилась читать книги на французском. Плохая: одну такую я только что закончила, поэтому теперь про неё будет текст. Длинный. И не только про книгу (и не только про эту), но и по её мотивам, из-за чего текст будет ещё и в нескольких частях.
Предметом нашего обсуждения станет произведение Летисии Эбер (Laetitia Hébert) «Kokeshi, l’art des poupées japonaises» («Кокеши. Искусство японской игрушки»), вышедшее в конце 2019 года в издательстве Sully, любящем публиковать что-нибудь про Японию в специальной серии Le Prunier.
Когда я заканчивала работу над текстом про японские очки и искала в интернетах разное, среди прочего (оправы, стёкла, клёны, горы) мне встретились и кокеши. Что примечательно, в итальянском магазине. То есть почти рядом, с доставкой по ЕС и с понятными ценами. И тут я вспомнила, что у меня была мечта.
Я уже занималась деревянной игрушкой (и не единожды), но только в этот раз уловила намёк, что пришла пора проработать тему игрушки, которую я давно хотела, от мастеров, достигших непереплёвываемых высот (фирменный японский перфекционизм). Годами я собиралась обзавестись собственной кокеши, увлекаясь Японией ещё со школы, но мне всё время что-то мешало (в том числе — доступность; так, из Европы добраться до них оказалось легче, чем из России, что как бы тоже многое изменило), и наконец-то настал тот день, когда я перестала просто хотеть (иногда хочется наградить себя за собственный текст и проделанную работу, в связи с чем семейный бюджет, скажем так, претерпевает).
Так что я начала с новой кокеши от Usaburo (прямо в этом итальянском магазине, зачем далеко ходить), а чуть меньше чем через месяц, поскольку я эволюционировала быстро, продолжила винтажными. Сначала тоже от Usaburo, а потом — ещё и от Kaoru Nozawa (поскольку я эволюционировала). На этот раз уже в бельгийском магазине со смешным и запоминающимся названием Fakapapa (в оригинале это слово «whakapapa», и ничего смешного там нет, есть только отсылка к маори, но всё равно каждый раз всем приходится объяснять, что место было приличное).
За несколько месяцев я продвинулась далеко, но не так далеко, как хотелось бы. О своих предпочтениях я пока могу сказать мало хорошего: ни глубоких познаний, ни утончённости, и до традиционных кокеши или до работ Масао Ватанабэ (Masao Watanabe) и Хидео Исихары (Hideo Ishihara) я пока не доросла.
Говорят, что кокеши делают любой дом уютнее. Подтверждаю. И я хочу ещё больше уюта. Мешает только то, о чём я уже упоминала в текстах о чешской деревянной игрушке: отсутствие свободного места в квартире (потому что ещё я люблю книги) и потребность в пище и тепле.
Впрочем, ещё говорят, что кокеши приносят счастье. Не исключено, что если поплотнее обложиться ими со всех сторон, станет не только радостнее, но и всё остальное тоже подтянется. Но это ещё надо специально проверять.
А пока я не такая смелая и как бы стесняюсь, так что мне хватает и картинок с описаниями: я как бы изучаю тему и присматриваюсь (хотя знаменитое «Как же быстро они растут!» говорят не только про чужих детей, но про чужие коллекции кокеши; и я когда-нибудь тоже так хочу).
Зато по пути от невежества к освоению всего доступного материала я не только вспомнила японский язык, который практически не учила, у меня ещё появились и новые знакомые, разделяющие мои новые интересы. И даже читатели из Японии и Франции, ведь не беда, что я пишу на русском: есть приложения-переводчики (удивительное открытие, к которому я не была готова). И это очень бодрит после чешского многолетнего затишья, временами гасившего всякий энтузиазм (здесь не все понимают, зачем кому-то нужны тексты о них на русском языке, если в мире так много языков получше; что затрудняет работу по продвижению одной и вполне определённой культуры в массы — это раз, временами печалит — это два).
В современном мире кокеши не так много персонажей и магазинов, как кажется издалека. Особенно в европейском мире (здесь тесно). Так что книгу Летисии Эбер можно встретить практически повсюду. Наряду с нетленкой от Манами Окадзаки (Okazaki Manami), потому что без мировой классики нельзя (тут можно отметить, что «Japanese Kokeshi Dolls» не только упомянуты в списке литературы, но и вообще явно поработали источником вдохновения, на что как бы намекает и то, как выстроено повествование, и то, как подписаны иллюстрации).
Но нетленка написана на английском. Она способна просветить каждого и вообще всем хороша (эталонный эталон, энциклопедическая энциклопедия и лучшее, что можно найти о кокеши), но она, как оказалось, подходит не всем.
«Искусство японской игрушки» — это первая полноценная публикация о кокеши на французском языке (на английском уже было, и было даже разное, а не только вышеупомянутое, но во Франции к английскому языку, как известно, относятся скептически). И будем считать, что уже одно только это выделяет книгу Эбер в ряду похожих произведений, и в дальнейшем не станем возвращаться к вопросу, почему именно она заслуживает того, чтобы о ней всем рассказать.
Относительно карманный формат, 168 страниц, 36 коротких глав, больше 250 кокеши, 120 автографов мастеров, 200 лет истории.
Если покупать книгу на сайте самой Летисии, можно получить ещё и автограф автора. Если покупать где-то ещё, то нельзя (я заказывала в Fakapap’е, у меня всё на общих основаниях).
С одной стороны, «Искусство японской игрушки» вводит в курс дела, с другой, систематизирует (кому что). С подробностями, но не перегружая. Последовательно и без малопонятных терминов (можно ли давать эту книгу детям? да).
С примерами из жизни, зато без легенд и малоправдоподобных версий происхождения предмета, которыми принято обычно портить тексты, под предлогом, что это наоборот украшает их и делает занимательнее (хотя любое произведение смотрится лучше без императорских семей, которые мечтают о наследнике, но всё никак не могут, любое).
Из текста можно узнать, что считается редким, что вот-вот исчезнет, что казалось новым, но на самом деле было просто возрождено, что чем отличается, что на что влияло (одни стили — на другие, айны — на стиль Tsugaru), почему выглядит именно так, почему название отсылает к чему-то ещё, не такому очевидному…
Поскольку кокеши — это массовая культура, а массовая культура — это кокеши, и всё вместе оно — японское, в связи с чем не всё в книге можно хорошо себе представить или хотя бы просто осознать без контекста, ряду вещей даётся объяснение. Что такое sumi, кто такой Дарума и какие ещё бывают отсылки к религии, кем был Такэхиса Юмэдзи, что происходит во время Хинамацури (Hina Matsuri), почему мастера работают в стиле kawaii и тому подобное. Объяснения простые, но в них есть всё необходимое. Так умеют не все, так что и это можно отнести к несомненным достоинствам книги.
Кокеши, популярный японский сувенир, не слишком распространены во Франции (всё познаётся в сравнении, есть страны, способные посоревноваться и победить в этом «не слишком», и было бы из-за чего расстраиваться; хотя, например, в Юкей и США публика просвещённее, это да, а я своих кокеши вообще выписываю из Италии и Бельгии — там выбор шире и цены ниже).
Отчасти это связано с тем, что во Франции (как и везде) о японских ремёслах принято писать серьёзно. По-взрослому. Из-за чего тему игрушки отваживается развить далеко не каждый автор. Поэтому читатель раз за разом знакомится с фарфором и керамикой раку, веерами и деревянной посудой, индиго и лаком уруси (совершенно не французская, но относительно недавняя публикация Gestalten «Handmade In Japan» — вся только об этом, например), но мало что узнаёт о несерьёзных вещах. Хотя именно в компании таких несерьёзных вещей воспитываются и формируются как личность будущие взрослые. И как раз задача игрушки — облегчить этот процесс и, возможно, даже остаться в памяти на всю жизнь, но этот момент обычно всеми упускается. И в первую очередь — суровыми авторами красочных публикаций для широкой аудитории. Так что японские куклы (а их там, кстати, много всяких и разных) почти не попадают в книги для не-инфантильных людей.
Но Эбер надеется, что нынешнее увлечение кокеши пойдёт всем на пользу (оно там сказано не совсем так, но суть высказывания примерно такая), и её книга тоже сделает что-нибудь хорошее для будущего отрасли, и франкофоны тоже откроют для себя волшебный мир японского дерева (а вот всего этого там не сказано, но этого почему-то ждёшь).
Ведь когда ещё, если не сейчас, потому что кокеши как раз переживают очередной виток популярности, и они выглядят так несовременно (то есть так актуально и модно выглядят они), и их широкий ассортимент так доступен, что открывать их не только полезно, но и легко.
Деревянные игрушки не только приятно трогать и расставлять по всему дому, особое очарование кокеши заключается в том, что они отсылают нас к тому образу жизни, который так притягателен и так недостижим: к прошлому вообще, ушедшему безвозвратно, но вызывающему ностальгию при просмотре старого кино, и к тихому и сельскому настоящему, в котором не всем удастся пожить хотя бы туристом, но манящему своим спокойствием и размеренностью (рисовые поля и цикады, старые дома и звон колокольчика, татами и раздвижные двери, снегопады и футоны, шум деревьев и звёздные ночи, шлагбаумы железнодорожных переездов и яркий свет в окнах пролетающей мимо электрички; плюс эстампы, плюс рекламные буклеты и плюс — почти — всеми любимая мультипликация… хотя у каждого свои ассоциации, конечно).
Впрочем, будем учитывать, что просто так, исключительно из любопытства такие книжки обычно не покупают, и читатель явно себе уже что-то обо всём этом представляет, хотя бы в очень общих чертах. Так что искусство будет продвигаться в те же самые массы, которые уже увлеклись, но не обязательно в те, которые ещё ничего для себя не открыли.
Традиционная кукла-кокеши (они же — «кокэси», но первый вариант мне больше нравится) — это столбик без ручек и ножек, с шариком-головой.
Кокеши появляются в начале XIX века (период Эдо) в виде новинки для отдыхающих — игрушек для девочек. Их производят и продают возле онсэнов, а если точнее, то возле гостиниц, которые расположены в непосредственной близости от горячих источников.
В мастерских, где и так уже занимаются обработкой дерева и делают посуду и прочие полезные предметы, остатки производства превращают в кукол, чтобы отдохнувшие и подлечившиеся посетители смогли увезти домой что-нибудь ещё (обычно это были крестьяне, посещавшие термальные источники в перерывах между посевными), например, игрушки своим детям и внукам.
Первые кокеши выглядели очень просто, не всегда раскрашивались и были довольно компактны: около 20 см длиной, чтобы с ними было удобно нянчиться и крепить сзади под пояс, чтобы носить как ребёнка. Из-за большой головы они не обязательно были устойчивы, зато прекрасно лежали в маленьких руках. Так что изначальная задача кокеши (кроме внедрения sustainability в производственные процессы, разумеется) — быть игрушкой. И только потом — сувениром, и совсем не сразу — ещё и предметом коллекционирования.
Сначала Эбер описывает процесс производства, перечисляя всё, включая полировку, стыковку частей (что-то приклеивается, но основной и самый правильный способ — «с дымком» — нагревать дерево и проталкивать детали в пазы, пользуясь физикой и прямыми руками), безвредность красителей и отдельные кисточки для каждого цвета (как каллиграфические, привычные всем фуде, так и косметические, от каких-нибудь Hakuhodo). Безотходность, кажется, отдельно не упоминается, но она тоже есть.
Умение передаётся от родителей детям и от супругов — супругам (династии в этом ремесле — это норма), но сейчас всё не так благополучно, как ещё в середине ХХ века (на который, как кажется, вообще приходится всё самое интересное в мире кокеши): мастера стареют (хуже видят, что заметно при сравнении их нынешних работ с их же прошлыми), новых учеников найти сложно, перенимать опыт в течение долгих лет (что-то около десяти лет возле мастера, без оплаты, по методике «смотри и учись») и вырабатывать свой стиль тянет не каждого (а ведь это не только ремесло и набор умений, это ещё и философия, и образ жизни, и необходимость бесконечно совершенствоваться), молодёжь уезжает от онсэнов в большие города…
А ещё мастера уходят на пенсию, умирают или просто исчезают из поля зрения, так что о них известна только дата рождения. Что бы они ни выбрали, итог один: чем меньше мастеров, тем меньше кокеши. И в итоге даже сейчас, на фоне растущей популярности и высокого спроса, не все смотрят на будущее отрасли с оптимизмом.
Мастера жили и до сих пор живут в стороне от цивилизации, в провинциях и деревнях. Отсюда — их способы и скорости работы.
Мастера не торопятся. Учатся, совершенствуются, выбирают и рубят деревья (зимой и сами), снимают со стволов кору, а потом сушат их (иногда годами), снова выбирают дерево перед началом работы… Весь цикл производства, от вырубки леса до финальных штрихов, осуществляется мастером. Одним и тем же, от и до (сейчас всё не так строго, но идеал — такой).
Самих мастеров — мало. Из-за разнообразия и выбора продукции об этом не так-то просто догадаться, но даже за крупными ателье иногда стоят всего несколько человек.
Лучшие друзья мастера — токарный станок, набор стамесок и резцов (их он должен изготовить себе сам) и основы сопромата. Лучшее дерево — mizuki, то есть кизил — дерево, которое не подходит для строительства и отвратительно горит, зато хорошо смотрится и растёт практически на каждом углу (и почти с феноменальной скоростью). Впрочем, не меньшим успехом пользуются вишня, дзельква, каштан, магнолия или японский клён (в связи с чем — замечание не в тему: все они одинаково хорошо не впитывают посторонние запахи, так что даже винтажные кокеши не пахнут кладовкой; деревом — да, кладовкой — ни разу) — все те сорта, которые растут непосредственно в регионе Тохоку (а растёт там много всего, ведь не зря север Хонсю славится своими лесами). Производство — ремесленное, и даже обработка на токарном станке, кажущаяся такой машинной, даёт нужный результат только за счёт ручной работы и умения обращаться с резцом. Только у знаменитой и передовой Usaburo на производстве многое автоматизировано (что однажды выделило их из общей массы и обеспечило популярность и узнаваемость), но это всё-таки исключение.
