В пражском Музее декоративно-прикладного искусства на прошлой неделе открылись сразу две выставки — одна умная, другая красивая. И обе они посвящены дальневосточным вестиментарным практикам (нет, папа не скажет, с кем он сейчас разговаривал). Умная рассказывает о японской и чешской традициях окрашивания тканей индиго, поэтому на ней много юкат и печатных форм, красивая — уже про Корею: на ней представлены фарфоровые статуэтки, изготовленные в течение последних нескольких лет, демонстрирующие корейскую национальную одежду. В том числе — ханбок, который сейчас переживает возрождение у себя на родине. Поскольку красота быстротечна, корейская выставка продлится всего две недели. До пятого декабря.
«Моду в синем» (потому что про индиго) будут показывать дольше, до двадцатого февраля, а билет, купленный сейчас, будет действовать ещё на неделю дольше, так что потом по нему можно будет посетить все филиалы музея. Все три оставшихся (то есть у UPM снова акция).
Впрочем, выставка об индиго тоже не так проста: издание, подготовленное к ней, стало самой красивой чешской книгой 2020 года (и поскольку нельзя совсем уж без праздника, книга заодно посвящена столетнему юбилею чешско-японских отношений). Во всяком случае, так заявляется на специальной красной полосочке, натянутой поперёк обложки «Моды в синем» (о категории «Каталог выставки» не упоминается, ведь к чему эти лишние слова). Все тексты в ней исключительно на чешском, кроме нескольких страниц в самом конце, где дано резюме на английском, содержащее минимум полезных сведений, как и положено всякому приличному резюме. Понятия не имею, как я буду её читать (с учётом специфики, сложности материала и моего уровня знания языка), но картинки, фактура бумаги и качество полиграфии как бы подтверждают, что звание было получено не зря.
Полное название японской выставки — «Мода в синем цвете. Индиго в японском и чешском текстиле тогда и сейчас» (Fashion in Blue. Indigo in Japanese and Czech Textiles Then and Now). У неё два куратора — чешский и японский, и открылась она при поддержке посольства Японии.
«Мода в синем» дважды переносилась из-за пандемии. В 2020 она должна была совпасть с Олимпийскими играми в Токио, чтобы триумфально раскрыть тему чешского индиго и спортивной формы чешской же сборной. Но триумфально в прошлом году, как известно, ни у кого ничего не получилось, зато хотя бы становится понятнее, как книга о выставке стала самой красивой в прошлом году. Вторая попытка была запланирована на эту весну, но всё снова сорвалось из-за ещё очередного локдауна. Сколько выставка проработает сейчас — загадка, но она хотя бы открылась.
После «Мануфактуры», торгующей синим хлопком в белый цветочек, напоминающим лучшие японские образцы сувенирной продукции (только там обычно изображены эмблемы городов и регионов, сакура, карпы или сразу какая-нибудь Hello Kitty), мир меняется. Сходство не поразительное, но общего слишком много.
Manufaktura — не только сеть магазинов с душистой чешской косметикой, но и компания, которая с момента своего основания поддерживает чешских ремесленников и продвигает их продукцию в массы (и которая задумывалась именно для этого, а мыло пришло позднее). Догадаться, что всё это индиго, сконцентрированное в особо туристических местах, — явно что-то чешское и отчасти народное, не так уж и сложно.
После Этнографического музея с моравскими костюмами из того же самого весёленького ситчика начинаешь с подозрением присматриваться к местному текстилю и способам наносить вышеупомянутые белые цветочки: с историческими корнями всё кажется сложнее, и тянет выяснить, как так получилось. Что хорошо: чешское индиго — не такой уж секретный секрет, и если захотеть, при помощи справочных материалов можно узнать о нём многое. Не меньше, чем о японском, которое, вообще-то, упоминается везде чаще, описывается тщательнее и заметнее выделяется на фоне всех остальных индиг.
Но после выставки в UPM всё приходится ещё раз пересмотреть, то есть переоценить. Так что можно смело заявить, что «Мода в синем» причиняет пользу.
Та самая форма олимпийской сборной Чехии, которая на церемонии открытия Игр должна была передать привет от чешской культуры — культуре японской, не представлена, штаны-джинсы — тоже (хотя японская джинсовая ткань упоминается — в связи с Me Issey Miyake, и поэтому речь уже идёт про высокую моду и высокие цены; полотно обычно не шире полуметра, всё окрашивание осуществляется вручную, и производство такой ткани оказывается долгим и дорогим).
Зато есть моравские народные костюмы (только женские, два с половиной), юкаты (много и начиная с XIX века), японские и чешские печатные формы (ещё больше), образцы тканей (в том числе — виды рисунков; приятно перекликаются при этом сплошное полотно, разбитое на квадратики с разными орнаментами, у чехов и готовая юката с такими же квадратиками у японцев), платья и комплекты (тоже какие-то очень женские, так что на их фоне юкаты превращаются унисекс, вносящий приятное разнообразие), полотна (картины).
В описании выставки заявляется, что окрашивание индиго — не такая уж и старинная технология, как кажется, что всё живо до сих пор, что не везде всё забыто. Это может заинтриговать, ведь после японских джинсов (здесь они не так популярны, но всё же) и всех легендах об их чудесных свойствах (selvage/selvedge, унции, патина, ворсистость…) в существовании индиго не приходится сомневаться. А бурная деятельность модных домов, год за годом внедряющих в коллекции знакомые оттенки синего и рассказывающих о своих уникальных подходах к окрашиванию, сбивает с толку ещё больше. Но это всё не оно. Потому что современное индиго — синтетическое, а выставка — о натуральном. И вот оно-то как раз редкое и всё ещё живое. Но не еле живое, а очень даже. Пусть и не везде, но в Чехии и Японии — точно, а это главное. Поэтому сначала посетителю объясняют разницу, а потом доносят до него всё остальное.
Так что эту выставку отличает невероятное количество сопроводительных текстов. Как только начинает казаться, что теории было уже слишком много, больше обычного, больше, чем может вместить в себя рядовой посетитель, наивно ассоциирующий выставки с досугом, как из-за угла или из-за ближайшего манекена мгновенно появляются следующие таблички и стенд, на которых теории даётся ещё больше. И так — по кругу, до самого выхода.
В текстах — всё. Рассказ об индиго (растением и красителем); история синего цвета в Японии; «японский синий»; сибори (окрашивание) и различные способы работы с индиго, как в Японии, так и в Чехии; подробные описания каждого из этапов окрашивания; тёмно-синий цвет японской знати и самураев; уютные и практичные юкаты, ставшие популярными среди простых японцев в XIX веке; жизнь юкат и кимоно в современном японском обществе; распространение индиго в Европе и появление его в Чехии; Бенеш и коммунисты, которые после 1948 так увлеклись пропагандой народного искусства, что к концу восьмидесятых все устали от него до такой степени, что интерес к индиго начинает возвращаться только теперь, и то — не ко всем; натуральное и не очень натуральное индиго; индиго в работах чехословацких модельеров середины ХХ века, сохранившиеся благодаря архивам ÚLUV — Центра народного искусства; индиго в современной моде и в работах художников, в проектах чешских студентов; новые подходы к традиционному ремеслу; почти ничего в духе Пастуро (о философском значении синего цвета сказано, но только в отношении Японии), но все и так всё понимают.
Экспонатов на фоне такого количества текста как будто бы мало, но окажись их больше, весь объём информации в посетителя просто бы не влез. Так что основная функция юкат и печатных форм — иллюстрировать и быть наглядным образцом.
На выходе демонстрируется получасовой чешский фильм о местных и японских традициях окрашивания. С местными же субтитрами, что может усложнить жизнь некоторым, но по картинке всё равно понятно, что там происходит, ведь до того у посетителя уже были все тексты выставки, очень подробно описывающие каждый этап вообще всего.
В книге теории ещё больше. Картинок, что приятно, тоже. Чешские книги по мотивам выставок — это вообще отдельная тема. По ним можно получить второе высшее образование, если их читать. Обычно это не столько каталог, сколько весь объём знаний, которым кураторы хотели бы поделиться с посетителем, но не всё уместилось на выставочном пространстве, а отказаться от идеи объять необъятное невозможно, поэтому — книга. Соотношение подробностей и сюжетных поворотов — как у произведения и фильма по нему. Без дополнительных материалов тоже можно прожить, но даже самая хорошая экспозиция часто нуждается в расшифровке некоторых деталей.
И пусть не все книги по мотивам выставок такие же красивые, точно одно: все они одинаково полезны.
«Красота Кореи. Выставка корейских фарфоровых кукол» (Beauty of Korea. Korean Porcelain Doll Exhibition, в чешском варианте — «Красавицы Кореи») открылась при поддержке соответствующего посольства. С демонстрацией национальных костюмов, традиционным пением и почётными гостями.
Судя по продолжительности выставки, миссия у неё больше дипломатическая, чем просветительская.
Анонсов у «Красавиц», можно считать, и не было, из информации — флаер, словно случайно забытый на одном из стендов, и очень скупое описание на сайте UPM (несколько слов о корейском фарфоре и краткое упоминание о династии Чосон). Так что главное здесь — не текст, главное — картинка.
К полноценным корейским нарядам простые посетители не были допущены даже после официальной церемонии, поэтому фарфор — наше всё. Даже если его не объясняют, а просто показывают. Для всего остального есть Гугл.
На корейский фарфор надо идти ради складок и драпировок, имитации швов и фактуры шёлка, подгибов и сгибов, выполненных, как и куклы, тоже из фарфора. Ради цветов, росписи и орнаментов — тоже. И ради корейского национального костюма, то есть церемониальной (и немного — домашней) одежды времён династии Чосон, разумеется.
Не обязательно знать, что это такое, важнее запомнить, как всё это выглядело.
Огромный и почти пустой зал, две стены с чогори-самолётиками, свадебная процессия как центральный элемент, семья и дети — налево, ансамбль песни и пляски — направо.
Цвета — традиционные и корейские: синий, красный, жёлтый, белый и чёрный. У чогори (блузка или жакет, элемент ханбока) всё разнообразнее, а некоторые оттенки настолько смелые, что становится понятно, что K-pop ничего не изобретал, а просто пришёл на готовое.
Каждая кукла уникальна. Причёски, заколки и другие украшения, фарфоровые платья и узоры — всё стремится повторить оригинал, всё реалистично и правдоподобно. Настолько, насколько позволяет материал. А он, надо заметить, очень много всего позволяет. Что как бы неожиданно, но как бы и предсказуемо, ведь это корейский фарфор, от него всегда заранее ждёшь чудес. Поэтому каждое платье не вылеплено, а словно бы надето. И поэтому это именно кукла, а не статуэтка.
Выставка путешествует по всему миру, преимущественно — по азиатскому. Все фигурки выполнены художницей из Южной Кореи — О Чуян (Oh Joo-hyun), и демонстрируют, что бывает, если отнестись к своему хобби всерьёз: впечатлившись однажды фигурками Lladró, автор научилась изготавливать кукол самостоятельно, и результату, представленному в музее, предшествовали годы проб и ошибок (с керамикой она умела работать и раньше, но не с такой). После обжига тонкие складки ломались, на фарфоре появлялись мелкие трещины, а оттенки менялись. Поскольку каждый костюм был не просто нарядным платьем, но исторической реконструкцией, правильный цвет был очень важен (не говоря уже о сохранности всей статуэтки). Сначала были придуманы способы драпировки и подобраны краски, потом найдена оптимальная температура для обжига. После 1250 градусов Цельсия до сих пор выживают не все куклы, зато уцелевшие прочны и красочны. Некоторые из них и представлены на выставке.
А красота, о которой говорит её название, не в платьях, красота — в выражениях лиц, в застывших движениях, в позах и поворотах головы. Во всяком случае, о чём-то таком говорит автор в одном из интервью.
Как сообщается, однажды кукол станет ещё больше: в планах — воссоздание путешествия короля Чонджо в Хвасон. Что значит: воссоздаваться будет процессия, состоявшая из 1779 придворных и слуг и 779 лошадей. Фарфор живёт долго, планируется, что итог рано или поздно станет культурным наследием (как и куклы, которых показали в UPM и которые уже многое сделали для корейской культуры).
К кукольной выставке ничего специального не предусмотрено, зато чешский синий хлопок в цветочек, к которому все привыкли по Manufaktur’ам, — теперь и в сувенирном магазине при UPM. Там же продаётся и самая красивая книга. Впрочем, лучше всего — японские открытки с лоскутками старинных шёлковых тканей. Как всегда — из Киото, потому что а откуда ещё. С индиго они не очень сочетаются (так, только если со стороны кимоно), но отлично подходят к «Корейским красавицам»: настоящий шёлк, который можно наконец-то потрогать.
Вход в музей — только по QR-коду, подтверждающему факт вакцинации или выздоровления. Гардероб не работает, вместо него предлагается пользоваться запирающимися ячейками, так что монету в пять крон лучше подготовить заранее: иначе ключик не повернётся.
