Свою выставочную деятельность Adolf Loos Apartment and Gallery начала с демонстрации работ самого известного чешского художника и Альфонса Мухи. Какое отношение всё это имело к Лоосу, вопрос второстепенный, мало кого волнующий, а вот о помещении, в котором проходило мероприятие «kupka — mucha» будет рассказано отдельно и сразу, чтобы потом было понятнее — это раз, всё равно бы пришлось — это два.
Пространство Expo 58 Art унаследовало своё название от ресторана Expo 58, в бывшем помещении которого оно теперь и расположено. Ресторан, в свою очередь, тоже был назван не просто так, а в честь события — Всемирной выставки в Брюсселе (в каком году она проходила, хочется верить, все догадаются как-нибудь так).
Сейчас здание ресторана охраняется ЮНЕСКО и является шедевром архитектуры второй половины ХХ века. Тогда оно было проектом трёх архитекторов (Франтишека Кубра, Йозефа Грубого и Зденека Покорного (František Cubr, Josef Hrubý и Zdeněk Pokorný)) и частью Чехословацкого павильона на первой крупной Всемирной выставке после Второй мировой войны.
Павильон представлял три сферы жизни чехословацкого народа: как работают чехи и словаки, как проводят свободное время и как они культурно живут. Плюс ресторан. Конструкция из стекла и металла, с разнообразной облицовкой внутри, светлая, современная (по тем меркам) и очень уютная. Эталонный эталон, с отсылками к прошлому и намёками на будущее.
Павильон посетило шесть миллионов человек (приблизительно; зато с учётом Грейс Келли и Уолта Диснея), он получил четырнадцать наград, включая Гран-при, то есть был признан лучшим на фоне Атомиума и павильона Philips (первые попавшиеся примеры, благодаря которым проект кажется даже лучше, чем о нём когда-то судили).
Там же и тогда же получил Гран-при чехословацкий фильм «Тайна острова Бэк-Кап», по мотивам произведений Жюля Верна, то есть научно-фантастический, который и сейчас полезно посмотреть ради общего развития и видеоряда (награда в далёком 1958 году не просто так нашла своего героя — картинка до сих пор приятно удивляет).
Автором концепции «Один день в Чехословакии» выступил архитектор Йиндржих Сантар (Jindřich Santar). Не один, разумеется, а в соавторстве, но вообще всех перечислять мы сейчас не будем.
Коммунистическое руководство государства по какой-то нелепой случайности предоставило всем свободу, и все ей воспользовались в полном объёме. Что в каком-то смысле и дало начало волшебному десятилетию либерализации в Чехословакии, которое могло длиться и дольше, но что-то ему помешало.
Потом ресторан был разобран, перевезён в Летенские сады в Праге и собран заново. На подступах выкопали бассейн и выложили его синей плиткой (и добавили два фонтанчика, простеньких, без излишеств), рядом установили скульптуру, вдоль разбили клумбу — получилось немного по-советски, но вид ресторана это не сильно испортило.
На Выставиште перевезли и собрали сам Брюссельский павильон. Пожар 1991 года (очередное «неосторожное обращение с огнём») уничтожил самое интересное, так и не восстановленное и в итоге снесённое, так что нынешнее здание бывшего ресторана — это всего лишь обломок и воспоминание. Но хотя бы уцелевшее и сохранившееся.
Ресторан работал с 1960 до конца восьмидесятых, а в начале девяностых здание выставили на торги в рамках так называемой малой приватизации. Нового владельца историческая ценность волновала мало, и всё пришло в запустение. До 1997 года здесь были офисы, затем в 2001 году бала проведена реконструкция, которая, как утверждается, лучше не сделала, даже наоборот, да и офисы никуда не ушли (ещё 2018 году здесь находилось рекламное агенство Havas). С другой стороны, за получившийся ремонт тогда всех и премией наградили, и синие мозаичные стены с белым мрамором ступенек появляются на фотографиях после этой памятной даты (а это здесь — самое незабываемое), и фасад стал смотреться свежее… Так что всё зависит от архитектурного критика: или испортили, или починили — смотря кого спросить.
Но здание заслуживало восстановления. Судя по архивным кадрам — хотя бы любого.
Бассейн есть и сейчас, о фонтане приходится только догадываться. Галерея занимает один угол, в другом устроено кафе. Остальное, скорее всего, те же офисы, но это не так очевидно, как раньше (прежние разноцветные стулья и столы с мониторами в окнах больше не маячат). А пищу материальную сменила пища духовная.
Но главное улучшение заключается в том, что публику теперь пускают внутрь не только в дни открытых дверей. Раньше не пускали. Хоть что-то в этом мире налаживается.
Пустой бассейн, весенняя уборка территории и даже какая-то продолжающаяся реконструкция за окном немного портят впечатление, зато тесный коридорчик с постоянной экспозицией, то есть с ярко подсвеченными репродукциями (на плакатах — не только герои выставки, но и другие художники; под каждым произведением — цена, то есть какая-то неприлично большая цифра, которая приводит в волнение почти всех попавших сюда посетителей), коридорчик — это чудесно.
И я теперь хочу туда не только после весенней уборки, но и в метель и вечером в дождь: ради хюгге и вот этого вот всего.
Проект «kupka — mucha» — это официальный старт выставочной деятельности в Expo 58. И способ заявить о себе и своих деяниях широкой аудитории. Потому что работа Галереи началась здесь ещё раньше, в прошлом году (тогда же к названию ресторана добавилось слово «Искусство»), и живопись публике там уже показывали, но исключительно в рамках аукционной торговли, то есть без программы по окультуриванию, а это другое.
Начинать — так с хитов. И с одних из самых выдающихся фигур чешского искусства (так принято называть такие фигуры, о которых знают везде). И с художников, по которым и так всегда была очевидна связь между Искусством и Коммерцией (вообще, она всегда есть, но по некоторым это заметнее).
Получилась серьёзная заявка на успех: пусть совместная выставка работ Франтишека Купки и Альфонса Мухи продлилась меньше месяца (с 26 февраля по 20 марта), она уже претендует на почётное звание Выставки года в Чешской Республике. Во всяком случае, так утверждается. Хотя остальные участники ещё не подтянулись, и ретроспектива Манеса от NGP приятно щекочет нервы. Да и год, честно говоря, только начался, и он уже такой насыщенный, что торопиться с выводами рано (рано-рано).
Мероприятие в Expo 58 Art являлась отсылкой к совместной выставке тех же самых художников, проходившей в 1936 году в Париже, в Musée des Écoles Étrangéres Contemporaines, в галерее Jeu de Paume. Только тогда название было сложнее. Не «kupka — mucha», а «F. Kupka, A. Mucha».
То есть идея не нова, но по-прежнему прекрасно работает (в чём все и убедились), хотя Муху и без отсылок принято комбинировать с другими чешскими художниками, в том числе — на исторической родине; например, не так давно Kampa объединяла его с работами Pasta Oner — сочеталось не хуже.
Было представлено более восьмидесяти работ из частных коллекций (зарубежных и не очень). И казалось, что больше всего на выставке было Купки. Что по количеству, что по совокупной площади полотен, хотя площадь — это фирменная фишка Мухи.
Один-единственный зал, довольно просторный, из-за большого скопления публики казался тесным. А под пригревающим весенним солнцем — ещё и душным. Так что нам повезло оказаться там в будний день и после отмены ограничений, потому что в респираторе и при ещё большем скоплении публики смотреть и видеть получалось бы как-то так себе.
Что касается успеха и популярности, трудно вспомнить подобное мероприятие в Праге, на котором можно было бы увидеть столько же посетителей на квадратный метр. К чему-то невозможно было подобраться даже в порядке очереди, потому что не было ни порядка, ни очереди, а в некоторых местах движение и вовсе было каким-то хаотичным, поэтому оставалось только ждать, пока тот или иной угол опустеет сам собой.
Все с очень серьёзным видом ходили кругами по залу (смешно всем было только у одной картины Купки), тихо переговаривались и фотографировали. Фотографировали много и на всё подряд. Ведь когда и где ещё, как не сейчас и не тут?
Вместо одной из стен — окна, от пола и до потолка, по всему периметру. Особенность проекта ресторана, которую превратили в дополнительное преимущество галереи. Благодаря стеклянной стене позади произведений и в отражениях — Прага. Один из лучших видов, с Летны. А это влияет на восприятие, и развидеть такую выставку не получится ещё долго. Как, впрочем, и зомби-апокалипсис после завершения мероприятия: кто не успел, тот смотрел так, и выглядело это — как в кино (потому что сотрудники Галереи, выложившие фото с опоздавшими, снимали всё, находясь внутри помещения, а ракурс, как известно, решает).
Вдоль окон, на конструкциях из деревянных колод и стёкол картины были развешаны на расстоянии друг от друга, из-за чего складывалось ощущение, что они парили в воздухе. Парить может не всё, поэтому картин было мало, а Праги и садов на заднем плане — много. Хотя на территории вокруг галереи всё ещё велись (и до сих пор ведутся) работы по благоустройству, так что строительные мешки и полосатые ленточки отвлекали.
Зато традиционный способ крепления к стене позволял размещать всё, в любых количествах и как угодно, так что на стене напротив малые произведения теснились, как в антикварной лавке (и вот там Прага и сады уже отражались).
Наклейки с чёрными птицами на стёклах, чтобы никто случайно не врезался, вписались в концепцию. Особенно удачно рядом с ними смотрелся Муха. Ультрамарин бассейна подходил Купке. Да и в целом на фоне улицы искусство выглядело свежее, а то и сразу современнее (как картины малоизвестных художников на туристическом Карловом мосту), когда выглядывало солнце — так особенно; и если кажется, что яркий свет мог помешать что-то рассматривать, то оно только кажется: лампы в зале смягчали контраст, поэтому видно было всё (с другой стороны, спиной к окну всё выглядит лучше, можно было бы оставить и так). И только из-за набегавших облаков освещение постоянно менялось, но так было даже интереснее.
Ничего неожиданного публике не представили. Яркие цвета, абстрактное и женщины — от одного, декоративные элементы, изогнутые линии, национальные костюмы и снова женщины — от другого. У обоих — история Чехии (эпизодами).
Рисунки и наброски (ведь любая работа настоящего Мастера ценна), малые работы (размер — не главное), в том числе — довольно компактная живопись Мухи. Что-то демонстрировалось впервые. Что именно — сразу и не скажешь, для этого надо хорошо знать предмет или следить за частными коллекциями (что почти одно и то же).
Муха, несмотря на его «Эпопею», парижскую карьеру, Сару Бернар и даже масонство, всё-таки остался для истории искусства коммерческим иллюстратором (с какой нежностью ни относись к его творчеству, суровая правда останется суровой правдой, хотя вклад его в мировое культурное наследие значителен, что, разумеется, очевидно). Это заранее гарантирует успех любому мероприятию с его участием (или с участием его работ), но не всегда духовно обогащает. Купка полезнее для здоровья, сложнее и абстрактнее. Где-то там, ещё на уровне реализма, они с Мухой пересекаются, но он и разнообразнее, и не так декоративен. Это требует несколько иного уровня подготовленности зрителя, но и диалог получается интереснее.
В любом случае, все работы известных художников, если их кто-то соглашается показать, надо изучать и осматривать. Ведь у того же Mucha Museum или NGP есть не всё, как и положено музеям. И чтобы расширить кругозор, надо пользоваться каждой предоставившейся возможностью.
Присутствовали экспонаты из коллекции Йиндржиха Вальдеса (Jindřich Waldes), друга Купки и основателя компании Koh-i-noor; из собрания Луи Карре (Louis Carré), парижского галериста, единственного арт-дилера, представлявшего Купку во Франции (с 1951 по 1957 год), и заказчика единственного же сохранившегося французского проекта Аалто; и даже кое-что из личных запасов Иржи Коларжа.
Обстановку оживляли бюсты Купки. Три штуки. Был бюст, изображающий его самого, и были две его собственные работы, наглядно демонстрирующие, что художник как-то раз оказался ещё и скульптором. То есть как-то два раза: было выставлено два бюста, и оба изображали супругу автора — Евгению (но кто с его творчеством не знаком, тому и это не открытие).
Они красиво стояли по бокам от плаката, рассказывавшего историю купли-продажи (с французскими франками и подписями) и обычных приключений всякого произведения искусства в начале и середине ХХ века, то есть как во времена Третьего рейха, так и после него (из чего можно сделать вывод, что если и были периоды, когда такое искусство называли дегенеративным, это не значило, что его не считали ценным). Бюсты были созданы парой, после чего расстались на какое-то время (как раз из-за обычных приключений), но теперь они снова вместе, и это — отдельный повод для радости (не только коллекционерской, но вообще).
Самое центральное от входа полотно — «Кохинуровская девушка» Купки («Koh-i-noor Girl»). Знакомая всем не по логотипу почти одноимённых карандашей, а по другому, не менее знаменитому — от кнопок и булавок. «Девушка», как считается принадлежит кисти Купки, потому что она одновременно принадлежит и коллекции Вальдеса. Ведь друг всегда поможет другу. Один придумает и нарисует, другой купит и сохранит — такое.
Все работы, как утверждалось, были очень ценными. Чтобы никто не усомнился, цена некоторых экспонатов была указана специально. Собственно, всё на этой выставке было об этом (об условности бесценности искусства). А некоторые полотна даже предназначались для майского аукциона, где их можно будет попытаться купить (потому что нельзя просто так взять — и перестать быть аукционным домом).
Стоимость выставленных работ превышала два с половиной миллиарда крон, что переводило мероприятие в разряд самой дорогой выставки, которая когда-либо была организована в Чешской Республике частной галереей (о, деньги — бесчеловечная мера всех вещей! но хотя бы понятно, чем измерять художественную ценность, это удобно). В связи с чем заявлялось о беспрецедентных мерах безопасности. Которые в чём-то выражались, но никто не видел, в чём именно.
Двери нараспашку, номерков в гардеробе нет, с рюкзаком (по старой европейской традиции) в зал пускают беспрепятственно, все ходят как попало и в любых направлениях, никаких ограничений на количество посетителей, столбики-ограждения то и дело падают, но в зале есть смотрители — это да (ну и страховка, наверное, и какие-нибудь полицейские в штатском, но их так просто не разглядишь). При этом атмосфера мероприятия в целом напоминала о фильме «Как украсть миллион», только бесценность заменили цифрами, а вместо Челлини был Купка.
Зато на билет — средний музейный ценник, что ставит Expo 58 в один ряд с другими подобными заведениями Праги. Хотя оплата — только наличными, что не очень удобно (и не очень прогрессивно; другие подобные заведения давно умеют принимать карты).
Все таблички и сопроводительные материалы — исключительно на чешском, хотя в зале явно присутствовали группы зарубежных студентов. Текста при этом много, словно организаторы стремились сократить пустые места на стенах до минимума. Впрочем, информация — общая, а её, как ожидается, все и так где-то уже впитали, поэтому можно и без перевода. Названия полотен — тоже условность, всё равно их никто не читает, это ни для кого не секрет (как-то так, наверное). Ценители и сами разберутся, соотечественники просветятся, а о туристе можно будет подумать и в другой раз, всё равно он, что студентом, что группой, обычно приходит только за ощущениями.
На выходе (ну или на входе — дверь была одна и та же) можно было купить открытки и книжки. Первые были универсальны, вторые — только на чешском, как и все прочие материалы выставки, и в основном про Купку.
Вместе с билетами выдавались буклеты, как бы бесплатно и сразу два: с Купкой и с Мухой. Очень красиво, но абсолютно бесполезно, ибо внутри — не то. Как правило, подобная литература содержит текст. Краткое содержание табличек, забавные факты из биографии художников, основную идею выставки или уточнение, что выделяет её на фоне всех остальных. Чтобы посетитель понял, что он такое увидел (или не забыл сразу, или заинтересовался чем-то ещё). А тут вместо текста были только иллюстрации. Фрагменты увиденного. Подписано, какой картины это фрагмент, в каком году создано, кому теперь принадлежит — и это всё, и всё это — только на чешском. Авторские права ничто не нарушает, бумага плотная, полиграфия лучше, чем у сувенирных открыток (платных), слов — нет. Да и к чему слова? Если это Купка и Муха?
Возможно, главное тут — анонс выставки ряда экспонатов перед аукционом, но, будем честны, количество посетителей, получивших эти брошюры, не равно числу заинтересованных лиц.
На одной из афиш мероприятия — «Эротическая сцена» Купки. Потому что sex sells, и почему бы не привлечь главным, если оно у вас есть? Всё честно, в других музеях такое с первого раза и не откопаешь. Приём в данном случае совершенно обезоруживающий. И всё это выглядело так просто и так искренне, что даже побыть ханжой не получилось (да и главное было прикрыто полупрозрачной полоской со словом «Выставка» — вообще не развернуться). Впрочем, эротики в «Сцене» наблюдалось меньше, чем могло бы быть, у Мухи это всегда лучше получалось (сильная сторона Купки — это цвет; он даже на обложке «Жёлтого» у Пастуро, что как бы символизирует; и этот цвет, конечно, — любовь с первого взгляда).
Хотя эротика объединяет и цементирует (как и Чехия, как и Франция, как и эпоха, как и работа над обложками Cocorico…), поэтому всё вместе смотрелось гармонично.
Зато публика возле «Сцены» искренне веселилась, потому что у всякого живописца композиция строится по своим законам, к реальности не обязательно имеющим отношение, в связи с чем и это всё невольно тянуло отнести в ту же категорию, что и «Счастливые возможности качелей» Фрагонара, где ради композиции и гармонии было слегка пожертвовано пропорциями (ну и задорно в целом получилось, что уж).
В итоге тема обнажённой натуры и некоторых особо значимых её деталей была раскрыта полностью. И даже полнее, чем обычно. Так что это была очень весенняя выставка, не только о ярких красках, но и о радости жизни.
В общем-то, и время было выбрано подходящее. Стоило выйти из павильона и начать спуск по склону, в сторону набережной и к остановке трамвая — а везде уже весна. Самое начало. Солнце пригревает, Влтава шумит, листочки и цветочки распускаются, голуби и горлицы — уже распустились, так что не только афиша, но и само окружение как бы намекало на тему возрождения, обновления, продолжения рода и всего такого.
И, пожалуй, в череде воспоминаний, к которым предлагала обратиться выставка (Брюссельский павильон, Лоос, Париж, Купка, Муха и так далее), это было самым главным. Возможно, всё просто удачно совпало. Или организаторы просто красиво готовились к весне. Но получилось как-то так. И получилось лучше, чем могло бы, ведь обо всём этом полезно иногда напоминать, особенно в те моменты, когда всё это кажется бесполезным.
И вот примерно для чего-то такого, моя маленькая аудитория, нам и нужно искусство.
