В очередном рассказе из серии «Как это было» — выставка «Муха. Семейная коллекция». Продлившись на два месяца дольше, чем планировалось изначально, и испортив не одно свидание тем, кто перепутал её с проводившейся одновременно выставкой iMucha, она наконец-то закрылась 31 декабря.
На «ожившие полотна» можно посмотреть до сих пор, каждый день, без выходных, в Общественном доме. Хотя можно и не смотреть, если вам, скажем, не нравятся подмигивающие и осовремененные версии муховских девушек, словно позирующие для сторис в инстаграме. Всё-таки это зрелище не для всех.
«Семейную коллекцию» показывали на другом берегу Влтавы — в Вальдштейнском манеже, который ради мероприятия одолжили у Национальной галереи. К проектам последней «Муха» не относился вообще никак, и единственным напоминанием о владельце здания была возможность получить один бесплатный билет по любому из абонементов NGP, вне зависимости от того, на сколько человек он был рассчитан.
Говорили и писали о выставке много и везде, но всегда — одно и то же (хороший пресс-релиз — это замечательно, но иногда он всё-таки один на всех). О плюс-минус 250 экспонатах, из числа которых что-то представили местной публике впервые, а что-то не очень. Всё — исключительно оригиналы, которые потомкам и наследникам удалось сохранить и во времена протектората, и при коммунистах (и это невероятное везение, если что).
О бюсте La Nature («Природа») со Всемирной выставки 1900 года в Париже, которым бездарно владела какая-то семья в Германии, пока наследники не выкупили у неё своё наследие.
О детстве в Южной Моравии, Франции и Америке, дружбе с Гогеном и Роденом, «Жисмонде» и Саре Бернар, любви к родине и обязательном модерне. На модерне настаивали особенно, хотя от него у Мухи только Париж. Да и парижский модерн — это не то же самое, что модерн Чарльза Макинтоша или Отто Вагнера, а сплошные декоративные элементы ради декоративных элементов, чьё количество и пышность поражают, конечно, но от первоначальной идеи во всём этом есть только картинка, без идей и глубоких смыслов. А Муха был как раз за смысл. И сам к модерну предпочитал не причисляться. И можно уже было бы воспринимать его как-то отдельно (хотя бы из уважения к его мнению), но ничто не продаёт так, как продают Париж и Belle Époque. И со способом продвигать Муху в массы остаётся только смириться.
Фонду Мухи принадлежит около четырёх тысяч экспонатов. Из них для выставки было выбрано то, что не рассказало о художнике ничего нового.
Парижские постановки, рекламный плакат и упаковка, масонская символика, павильон Боснии и Герцеговины на Всемирной выставке в Париже, много полуобнажённых женщин, чешской истории и национальных костюмов. Из чего-то по-настоящему освежающего — эскизы, драгоценности и две небольшие скульптуры: Родена и по мотивам Родена.
Костюмы были даны плоско, то есть на стене и под стеклом, вокруг скульптур можно было ходить (но они тоже были в витринах). Местами встречались оригиналы фотографий, которые помогали Мухе в работе. Плюс банкноты, плюс дипломы и кубки, плюс коробки и упаковка, плюс копии, использованные в оформлении зала… Также на выставке можно было встретить настоящую муху, скромно сидевшую на одной из репродукций.
Ещё были показы документального фильма 2020 года The Story of an Artist who Created a Style, но это так — детали.
Рассказывалось о том, каким Муха был чешским чехом и как любил отечество. Как он верил в добро, мир и гармонию. Как пытался донести это до грядущих поколений в своих работах. А ещё — как он совершенно искренне считал, что красивые вещи, если окружить ими человека в его повседневной жизни, однажды сделают всех лучше. Военные конфликты, в которых участвовала Европа с тех пор, показывают, что идея не взлетела. Хотя и была хороша. Впрочем, это не значит, что не надо было даже пытаться (и кто знает, каким бы был мир без Мухи и его «Эпопеи»?).
Утверждалось, что Муху хотели показать не только художником, но и патриотом, мистиком и философом. К первым трём пунктам публика обычно и так готова, последний — не вполне удался. Но оно и понятно: на такой выставке можно сказать либо очень мало, либо сказать всё, а это — уже очень много. Поэтому мероприятие в основном носило развлекательный характер. Но с намёками.
Для посетителя, который не знал о Мухе ничего или знал, но мало, — замечательно. Всё показали (в том числе, какая у Фонда разнообразная коллекция), всё кратко рассказали, деталями не перегрузили, культурным человеком себя на выходе почувствовать дали. Все прочие просто повторили давно знакомый материал или наконец-то увидели живьём некоторые вещи и произведения (а остальное или почти то же самое можно и сейчас найти в Музее Мухи в рамках постоянной экспозиции или в окне собора Святого Вита).
За оформление выставки отвечала архитектор Эва Йиржична, о чём тоже отдельно рассказывали.
Поскольку для размещения 250 экспонатов (плюс-минус) требовалось несколько большее пространство, чем Вальдштейнский манеж, пришлось «увеличивать» то, что дали. Поэтому зал рассекли стеной. Зигзагом. Получились как длинные коридоры и комнаты, так и тесные углы — это назвали дополнительным внутренним пространством. Каждое такое помещение представляло определённый этап в жизни и творчестве Мухи.
Основной фон сделали светло-серым, работы выделили при помощи контрастных чёрных рам, добавили параллельные и перпендикулярные линии — чёрные шнуры и вытянутые таблички. Всё остальное, как на календарях и магнитиках, залили розовым, персиковым, нежно-голубым и цыплячье-жёлтым. Пол в манеже, деревянный и без изысков, специально накрыли бежевым ковровым покрытием, чтобы оно мягко отражало свет и делало всё ещё нежнее. Тёмный деревянный потолок и круглые люстры оставили как есть, они и так были красивые.
Минималистично? Да. Это же фон для Мухи. Зефирно и кавайно? Да. Это же фон для Мухи.
Этажом выше была устроена промо-акция будущего выставочного пространства для «Славянской эпопеи» во дворце Саварин (Savarin), с репродукциями и видео о том, каким современным и замечательным проект получается уже сейчас. Без упоминаний о многолетних спорах и многочисленных разногласиях с Джоном Мухой — внуком художника и председателем Фонда Мухи, который всю эту выставку имени семейной коллекции как раз организовывал и активно представлял.
Вообще, получилось очень уютно и светло, можно было сразу почувствовать себя чище и добрее, но перекрасить кухню, насмотреться японской мультипликации или с головой погрузиться в скандинавский дизайн в ближайшем специализированном магазине тоже почему-то очень хотелось.
В число решений под названием «Да. Но зачем?» вошли фотообои, изображавшие салон ювелира Жоржа Фуке, интерьеры для которого разработал Муха, и сувенирный отдел внутри выставочного пространства (как бы на выходе, но всё-таки внутри), где мгновенно улетучивались любые мысли о гармонии и миропорядке. На выставке, претендующей на что-то другое (одна такая как раз упоминалась выше), смотрелось бы, а тут — нет.
В сувенирном отделе были представлены разные переводы одних и тех же книжек куратора выставки — Томоко Сато, постеры, открытки, яркие бесполезные предметы (косметички-зеркальца-пакетики) и не внушающий доверия «Муха-сект» со знакомыми барышнями на этикетках (хотя галереи и дешёвое игристое созданы друг для друга, с этим как раз всё было в порядке).
Книжку Сато мы, конечно, купили. Потому что все остальные биографии Мухи однажды оставили в Петербурге, а новыми так и не обзавелись. И потому что там было всё то же самое, что и на выставке, только с подробными описаниями. И взяли заодно альбом с чёрно-белыми фотографиями (автопортреты, пейзажи и натурщики в студии — набор, который встречается не везде). А вот от мерча мы отказались: всё-таки сувенирная продукция лучше и сложнее в Музее Мухи (от шаблонных украшений Frey Wille до блокнотов из переработанной бумаги и обрывков газет от Deafmessanger — на любой тип поклонников творчества).
Выставка открылась в середине прошлого лета, реклама мероприятия была повсюду (и до сих пор, кажется, отклеена не со всех трамваев), так что на ней пришлось побывать всем. А поскольку «Семейная коллекция» открылась при поддержке Сената, и её удачно приурочили к председательству Чехии в ЕС, на экскурсии водили ещё и группы евродепутатов и прочих гостей города, потому что Муха — тема очень чешская и многим понятная, а культура — превыше всего.
Стал ли мир лучше после этой выставки? Науке доподлинно неизвестно. Но превратиться в уникальный опыт для своих посетителей и выделиться на фоне всех прочих мероприятий про Муху она смогла. Внутри было тихо, ковёр поглощал звуки, кругом висели оригинальные оригиналы (плакат и дома — это не то, не возвышает, нет ауры), а выход через вход позволял обойти открытки с магнитиками, чтобы не разрушать волшебство. Снаружи по-прежнему оставалась наружа, но голубые и розовые прямоугольники действовали успокаивающе. Как и чья-то вера в человечество. И пусть Муха часто оказывается каким-то одинаковым, его никогда не бывает много. На него просто надо чуть реже смотреть.
Так что пусть картинки с выставки будут и тут. Чтобы время от времени к ним возвращаться. Или просто для красоты.
