«Made in Japan. Eseje o současné japonské popkultuře» («Made in Japan. Эссе о современной японской поп-культуре») — это сборник статей, впервые изданный девять лет назад и переизданный в прошлом году. Он, как заявляется в прямо на обложке, написан коллективом молодых чешских специалистов (и что предсказуемо, на чешском языке), потому что в ту пору специалисты моего возраста ещё считались молодыми.
В Чехии выходит не так много книг о Стране восходящего солнца. Как и о других странах. Потому что собой тут интересуются куда активнее; больше о себе пишут и, соответственно, больше о себе печатают. И пока во Франции очередное небольшое издательство публикует десятый новый перевод чего-нибудь за год, здесь время от времени переиздают что-нибудь старенькое.
Так, в прошлом году издательство K-A-V-K-A выпустило монографию Власты Винкельхоферовой про мингэй (обновив дизайн обложки и наклеив поверх всего васи), а Labyrint — то, о чём пойдёт речь ниже. Хорошо, но мало; мало, но всё-таки хорошо.
В составлении сборника приняли участие: Karel Veselý (с эссе «Отаку. Дети потребительского рая»), Anna Křivánková («Манга. Герои без трико»; примечание на случай малоличта: речь о супергеройских костюмах в облипочку), Antonín Tesař («Аниме. Studio 4°C»), Jan Miškov («Видеоигры. Отражение японского стиля жизни») и Jiří Flígl («Фильм. Сложный путь японского кинематографа к западному зрителю»).
Предисловие под названием «Сделано в Японии. Путь традиции и перемен» написал Ян Сикора (Jan Sýkora), самый старший из всех молодых специалистов.
Все они уже тогда изучали или даже что-нибудь преподавали про Японию на Философском факультете Карлова университета, что как бы накладывает свой отпечаток, так что в итоге у них получились научные статьи для широкого круга читателей, не требующие специальной подготовки, но со сложными терминами и близкими сердцу любого выпускника философского факультета фамилиями (Спенсер, Маркс, Гегель…). А это очень хорошее сочетание.
Что делает их ещё лучше: они о современной Японии, а не как это обычно принято.
Все знают об «экономическом чуде» или кавае, многие могут перечислить названия популярных игр или имена персонажей Миядзаки, но в книгах чаще всего принято рассказывать о старине и традициях (потому что настоящее анализировать удобнее и приятнее на расстоянии, когда оно уже прошлое).
Разумеется, учить матчасть нужно, без неё будет понятно не всё, но если кто-то только начинает открывать для себя Японию или увлекаться аниме (и если он знает чешский язык, конечно же), «Made in Japan» может оказаться полезнее очередных привычных историй о масштабных переменах в эпоху Мэйдзи от серьёзных японистов, всё ещё грезящих о стажировках и командировках своей юности (особой яркостью отличаются воспоминания советских исследователей; но у них и контраст был покруче, чем у всех остальных), чьи работы в некоторых странах (не будем показывать пальцем) упорно публикуют как что-то такое, что ещё не утратило своей новизны.
Вечные ценности — они, конечно, вечные, но и в очередной раз читать про послевоенный экономический рост однажды надоедает.
Специализированная литература о современной Японии редко доходит даже до обсуждения, например, Мураками (без разницы — до Рю или до Харуки), если она о литературе, и застревает на послевоенном периоде, изредка добираясь до конца девяностых.
В «Made in Japan» всё самое интересное заканчивается в 2013, но исключительно из-за того, что это, напомним, переиздание 2014 года.
Конечно, тогда её авторы тоже всё ещё рассуждали о «Королевской битве» или о «Харизме», которую я смотрела ещё школьницей на фестивале японского кино (в кинотеатре «Паризиана», которого больше нет), а это совсем не то, что могло бы считаться актуальным девять лет назад. Но, как позже становится ясно из главы о кино, просто ничего лучше на тот момент японский кинематограф создать не смог. Поэтому — «Харизма».
Хотя приятно, что все мы в одно и то же время, но в разных странах росли на одном и том же и знали одинаковые названия; не все поколения до этого так могли (так, например, «Галактический экспресс» когда-то был не у всех, и все от этого выросли совсем разными, и поэтому им теперь тяжелее друг друга понять, а был бы у всех — было бы легче; но это только гипотеза, если что).
Ещё важнее то, что в сборнике даны темы, которых мало кто касается в привычных текстах о Японии. Казалось бы, исследователь должен интересоваться всем, но чаще всего мангу и видеоигры обходят стороной, как что-то не имеющее никакого отношения к науке.
Возможно, в командировках юности какие-то японисты встречались и с аниме (оно уже существовало), но все мы понимаем, что в те времена книги о таких вещах писать было не принято (допустим, кому-то из них даже приходила в голову такая мысль, просто допустим). Да и сейчас это как-то не очень поощряется.
Когда я захотела заниматься современностью, мне в университете предложили Фуко. Который умер в день моего рождения, и за те двадцать лет, что успели пройти с того знаменательного момента, в мире появилось много нового. Но кто старше, тот и решает, кто сейчас современнее. Поэтому все мы пишем и читаем о серьёзном. Но хотя бы не везде — уже хорошо.
Так что сборник «Made in Japan» прекрасен уже тем, что в нём современники пишут о современниках, успевая опубликовать это, пока современность ещё не закончилась. И даже если эта книга — почти единственная на всю Чехию, это уже больше, чем где-то ещё.
Мягкая обложка, компактные размеры, цветные иллюстрации; разноцветные и почти повторяющиеся полоски по периметру страниц складываются в «Made in Japan» по обрезу. Издалека книга больше похожа на брошюру, вблизи — на блокнот с лисичками. Крутизну иллюстраций Мартина Свободы принято отмечать отдельно, но внутри они смотрятся лучше, чем на обложке. А снаружи заметнее всего красный круг. Вообще-то, круглая дырка спереди — это общий элемент дизайна для всей серии Fresh Eye от издательства Labyrint, просто тут её удачно обыграли и сделали красной (японский флаг — удобный флаг). На полке в магазине книга обычно ничем не выделяется, и случайно обнаружить её там сложно (обычно она ещё и оказывается в разделе «Искусство», где виден только её невыразительный корешок).
Цена — чисто символическая, потому что двести шестьдесят с чем-то крон — это почти даром.
Одинаковые по объёму (20 страниц), эссе отличаются по степени информативности.
Транскрипция японских терминов выполнена в фирменном чешском стиле: кажется, что перед вами ромадзи или Хэпбёрн, но в какой-то момент вы замечаете в словах буквы чешского алфавита, подменяющие привычные сочетания. «Какого покемона?» — как бы спрашиваете себя вы, но тут так принято, и чешская японистика очень чешская. Соседние страны Европы, тоже пользующиеся латиницей и тоже имеющие в запасе свои уникальные символы и буквосочетания, справляются без упрощений, но это их личное дело.
Зато чешский язык (и особенно его алфавит), как отдельно объясняется редактором книги «Made in Japan», сам может относительно точно передавать японские звуки (а вот такие же английские — уже не может). Поэтому «Синто» превращается в «шинто», «Сёдзи» в «Шоджи», а «Кодзики» в «Коджики». И пишется это всё с чешскими гачеками («Rashōmon» — «Rašómon»). И пишется не только тут, а везде подряд, главным образом — в оригинальных названиях (а тут, то есть в книге, ещё и к выбору символов в заголовках надо специально привыкать — потому что дизайн), так что к поиску чего-нибудь японского в Чехии надо подходить с учётом национального колорита, а не привычной логики. Иначе ничего не нагуглится.
А ещё в чешском языке активно склоняются японские имена («снято кем?» — «Hajaem Mijazakim», «чей фильм?» — «Isaa Jukisady»), но это уже кажется логичным. Тут всех склоняют, и после какой-нибудь внезапной «Анджелины Джолиевой» таким удивить уже невозможно.
Слово «эссе» в подзаголовке упоминается не зря: именно на них статьи и похожи больше всего. Текст для блога с впечатлениями и воспоминаниями — да, научная статья с привычным стилем изложения — не обязательно. Так, например, цитаты даются в вольном переложении и без ссылок на первоисточники, а иллюстрации часто сопровождаются всего лишь подходящими по смыслу фразами из текста. Хотя для научности тоже кое-что оставили. Подписи в духе «Любимый предмет коллекционирования у отаку — фигурки героинь сериалов» выглядят в меру казённо, а в предисловии широкую популярность японского поп-культурного наследия объясняют без слов «красивое», «качественное» и «непонятное», употребляемых в среде простых обывателей.
Авторы не отпугивают читателя лишней терминологией или сложными конструкциями (только во вступительном слове, но ему таким и положено быть). Всё со всем связано и пересекается, так что ни одной лишней главы не в тему в «Made in Japan» нет.
Написано просто, читается легко; впрочем, младшему школьному возрасту может не подойти. В том числе из-за содержания.
Книга могла бы идти под грифом «18+», если бы тут такое было принято. Трепетные родители оценят не каждый пассаж, но если что-то одно надо упомянуть, чтобы объяснить что-то другое, оно тут есть (на ровном месте всех тоже ничем не шокируют, просто некоторые вещи — такие, какие они есть).
Эссе (включая предисловие, но исключая главу про аниме, о чём будет сказано чуть дальше) объясняют многое и охватывают не только темы, заявленные в заголовках, но ещё и другие понятия и сферы (как результат: выдающиеся полнота и чёткость картинки). Хотя в «Играх» история начинается не с hanafuda-карт от Nintendo в конце XIX века (зато их не забыли упомянуть в конце книги, в «Словаре»), а «Манга» обходится без упоминания о собственных японских многовековых наработках (свитки с приключениями Будды, иллюстрации к «Гэндзи», укиё-э, картины «звериной» жизни Кёсая и так далее), сводя всё к удачной адаптации европейской газетной иллюстрации, из-за чего всё получается немного европоцентрично.
Впрочем, никто не скрывает, что и эта книга — опять про Запад. И что происходит в Китае, Латинской Америке, Южной Корее или, скажем, в Гонконге, снова никого не интересует (справедливости ради: книжка чешская, но центр и восток Европы тоже не охвачены). Хотя с ними результаты получаются даже интереснее западных, потому что кавайное и новое сталкивается порой с воспоминаниями о японской оккупации или с собственном культурным наследием, но все мы понимаем, что европейскому читателю куда веселее узнавать о более-менее близком себе, чем о далёких других.
Первая глава рассказывает, когда и откуда взялось слово «отаку» (в 1983 году, с подачи эссеиста Акио Накамори), чем занимаются люди, которые так называются, и объясняет, как отличить отаку от нерда (на фоне первого второй — активный и деятельный). Подробно описываются внешний вид, отличительные черты, особенности поведения и ареал распространения. Помимо этого в эссе даётся грустная история с хорошим концом: пройдя через осуждение обществом в конце восьмидесятых годов, субкультура отаку стала частью проекта Cool Japan — правительственной программы по продвижению японской культуры во всём мире с помощью её поп-культуры. Идея была впервые предложена премьер-министром Дзюнъитиро Коидзуми в 2002 году, а потом возобновлена покойным Синдзо Абэ в 2013 (занимавшим тогда тот же пост), и что-то даже сработало, но не та часть, которая описывается в книге. Тихие отаку в итоге мало чем помогли своему отечеству.
Вторая глава, посвящённая манге, — рекордсмен сборника по количеству информации на один абзац. В ней среди прочего упоминаются: история «Садзаэ-сан»; предшественники Тедзуки, которым не так повезло с правильным временем и местом; переход манги к реальности и охвату взрослой аудитории в середине пятидесятых годов (поколение послевоенных бэби-бумеров подросло, но не захотело расставаться с любимыми привычками — так возникли направления gekiga и seinen); развитие сёдзё манги (для девочек) и gakuen манги (любимая всеми классика про школу); обычай тщательно прорисовывать еду или вещи, но схематично — персонажей; рождение героев рядового сараримана (от английского «salaried man» — «служащий, чтоб-ты-живущий на одну зарплату») или онэру (oneru —«office lady»); роман воспитания, к которому сводится почти любой сюжет; уникальность ассортимента и тематики, выгодно выделяющие мангу на фоне других комиксов мира; максимально точное изображение реальности, использующееся для побега от настоящей реальности.
А поскольку Япония экспортируется так замечательно и работает над качеством своей продукции так старательно, рядовому читателю манги не обязательно ехать в Страну восходящего солнца: он выучил географию и так — по картинкам.
Впрочем, отмечается, что сюжеты, популярные на Западе, формируют искажённое представление о японской действительности, и столкновение сложившихся стереотипов с реальностью зачастую оказывается для читателя болезненным (культурный шок, мечты разбиты — вот это вот всё). И если бы западные издательства покупали права на то, что действительно популярно на японском внутреннем рынке (это касается в том числе и фильмов, и аниме, и игр), мир был бы немного другим. Потому что к европейскому и американскому потребителю приходит не всё подряд, а только то, что он может понять и принять. Что забавнее всего: дело не только в выборе западных издательств, но и в том, что на родине манги учитывают зарубежные вкусы и ориентируются именно на них, предлагая Западу адаптированную версию своей культуры, и чтобы что-то по-настоящему узнать, надо снова идти своим путём.
Глава «Аниме» целиком и полностью посвящена работе Studio 4°C, хотя другие знакомые широкой аудитории названия и имена в тексте тоже иногда упоминаются. Истории нет, современности почти нет (тенденции, традиции и нормы, общий план — намечено, но вообще никак не раскрыто), зато есть микс Википедии и рецензий на фильмы. С датами релизов и разными другими датами.
Бывает, что какой-нибудь автор на конкретном примере объясняет состояние отрасли в целом, потому что объять необъятное сложно, и такой подход — вполне себе рабочий вариант. Но это «Аниме» — вообще не тот случай.
Читатель должен заранее представлять себе «Аниматрицу», «Железобетон» (в чешской версии «Železobeton» превратили в «Žezelotebon») или «Детей моря» (они вышли уже после публикации первого издания, но кого это волнует), чтобы оценить сравнение рисовки или понять, что именно потерял мир из-за несбывшихся планов отдельных режиссёров. Так что если не интересоваться Studio 4°C, статья покажется очень скучной, если интересоваться — тоже (фанат всегда знает больше).
Хотя пример нестандартный, освежает (не всё же время обсуждать Миядзаки и Синкая?). И пусть это эссе лучше смотрелось бы в каком-то другом сборнике, а не в этом, на фоне других статей оно выделяется. Те все — про историю, а это — про вкусы автора.
