Любой магазин Iittala — сам по себе музей финского дизайна. Но ближайший чешский представитель марки зачем-то расположился в городе Брно. А в Праге нашёлся только Pentik, который хоть и финский, но всё же другой. Так что любителям скандинавского дизайна очень повезло, что Музей декоративно-прикладного искусства привёз показать всем наследие Тапио Вирккала. И Iittala там тоже есть.
Тысячи экспонатов оставил после себя художник по образованию Тапио Вирккала (это вам не Баухаус, в Финляндии всех учили на художников, а если из них получались дизайнеры — что поделать, с кем не бывает). Часть из них до сих пор выпускают промышленно (серия «ледовых» стаканов Ultima Thule), и их можно купить. Часть демонстрируют в музеях по всему миру или никому не показывают в персональных кладовых. Часть (меньшую) привезли в Прагу, но этого всё равно достаточно, чтобы решить, что видел всё.
Выставка организована при поддержке финского Музея стекла, коллекционеров из Финляндии и Германии и фонда имени Рут Брюк и Тапио Вирккала.
Вирккала — дизайнер, скульптор, призёр и лауреат — один из тех, кто закладывал основы современного финского (шире — скандинавского) дизайна.
Особенно хорошо он смотрится в расписных и перегруженных декоративными элементами интерьерах Музея декоративно-прикладного искусства. Да и в историческом центре Праги вообще. Освежает (чего мне не хватает после переезда из Петербурга, так это Хельсинки).
Поскольку Вирккала работал в разных техниках и умел всё, а представление посетитель должен получить полное, всё и демонстрируется: стекло, серебро, дерево, керамика, фарфор. Ручная работа и продукция, выпускавшаяся промышленно. Вазы, подсвечники и посуда. Фигурки птичек и фигуры птиц (размеры отличаются) и прочие декоративные элементы разной формы (в виде бумажного пакета, как вариант).
Всё чистое, всё блестит, ни пылинки. Только некоторые витрины обчиханы, но это уже местный колорит.
Чайные сервизы напоминают что-то японское. И форма, и эффект как бы чёрного лака (стекло было не только прозрачное, но и совершенно не). Сочетание матового и глянцевого (всё такое тактильное и шероховатое; либо холодное, словно лакированное). То есть всё то, за что в Японии так любят финский дизайн.
Самое премиальное и знаменитое — представлено. Промышленная серия Ultima Thule угадывается в серебряных кофейниках и вазах. Наклейки с буквой «i» в фирменном красном кружочке на ряде экспонатов оставлены. До этого я видела такое только на фотографиях логоманов из Южной Кореи и Японии, так что выставка меня духовно обогатила и развила в некоторых направлениях.
В серебре финна Вирккалы заметно влияние датчанина Георга Йенсена. А во всём остальном угадывается общее с другими художниками.
Потому что и Кай Франк, и Алвар Аалто, и Ойва Тойкка, и Тимо Сарпанева — все они там мимо проходили. Они даже учились в одной и той же Центральной школе искусств и ремёсел, ставшей потом Высшей школой практически всего при университете Аалто. И все вместе они разрабатывали тот самый скандинавский дизайн, когда после Второй мировой объединяли искусство и быт в объектах, выпускаемых промышленно. Они друг на друга влияли, а мы теперь пользуемся. Или не пользуемся, но очень хотим.
Художественное и прикладное с целями улучшения мира объединяли и раньше. То, за что боролся Моррис и некоторые другие деятели модерна. Но у них орнамента было побольше, а он, как мы помним, — преступление; и вообще, не ко всему подходит и утомляет со временем; да и кому он нужен, если у качественного изделия полно других чудесных свойств?
Опять же, задумки Морриса после реализации получались слишком дорогими, и целевая аудитория такое уже не тянула. Финны тоже дорогостоящие, зато разработанные стандарты — бесплатны, формы просты, а материалы доступны, что в итоге и даёт нам одинаковые (и будем считать, стильные) современные интерьеры. Дорогая обстановка с табуретами от Аалто (Stool 60), не сильно отличается от вынужденной — из IKEA (которая популяризирует и даже что-то внедряет сама, но заодно и копирует Kähler, Arabia, Marimekko и всех остальных). С последней, может, даже разнообразнее. Ведь не по всякой винтажной IKEA можно определить, что она такое, так что это уже просто вещь, взятая отдельно, сама по себе; зато классический дизайнерский набор нестареющей классики — это комбинация, которую любой может разложить на компоненты и назвать модели.
Северные художники, все и одновременно, как-то иначе видят мир (холод и темнота обостряют чувства). Что в результате даёт фирменное необъяснимое скандинавское совершенство. Форма, оттенок, углы и грани, блеск или его отсутствие — всё как раз такое, каким и должно быть. Чтобы ничего не убавить и не прибавить, как учил Аристотель, перечисляя признаки произведения искусства.
Почему iittala такая дорогая? Потому что, во-первых, это искусство. И только во-вторых — всё остальное.
За линии (всё асимметричное, текучее, как ртуть, или наоборот — чёткое, составленное из простых форм), простоту (кажущуюся) и глубину цвета этот дизайн и любят. А ещё маркетинг, конечно, маркетинг. И качество, к которому так стремятся скандинавы, не жалея, скажем, тысяч часов, чтобы выработать технику для создания эффекта тающего льда.
Такой лёд тоже есть не везде. Нужно жить очень глубоко на севере или невероятно далеко на юге, чтобы захотеть передать в стекле пузырьки воздуха, которые за тысячи лет мерзлоты превратились в именно такие волны и выпуклости. А ещё весенняя капель, а ещё льдины на поверхности многочисленных озёр… Большинству они знакомы лучше, хотя и их передавать в стекле — по-прежнему сложно.
Важна для Вирккала и фактура дерева. Как элемент дизайна. Она не просто что-то дополняет, но, например, рисунок на изделии складывается из годовых колец (чтобы добиться такого эффекта, используется клеёная древесина). При этом не допускается никаких случайностей и буйства или соавторства природы, только небольшие отклонения: диктует не весь такой естественный рисунок, диктует художник.
Но всё равно. Финское искусство — словно бы всё про природу. И словно бы всегда. Олени и прозрачный лёд, снег и весенняя капель, голубой цвет (такой может быть только у финнов, потому что небо над Финляндией такое голубое, и всё оно отражается в бездонных озёрах), искрящееся серебро (тщательно отполированное; на выставке многое блестит и светится, поэтому смотреть надо не только на сами экспонаты, но и вокруг), дерево и камень…
Такая природа понятна и изучена, хотя и не приручена (совершенно не). А связь с ней обеспечивается не простым подражанием («льдинки» не в счёт), но материалами и их фактурой, степенью обработки, цветом и узором.
«Стеклянный», «оловянный», «деревянный» — это не только слова-исключения, но и основа скандинавского дизайна. Материалы, без которых его трудно представить. А что олово заменяют серебром, так от этого суть не меняется.
В оформлении экспозиции широко применены дерево и хлопок. Что бы ни пытались изобразить из первого, получилась всё равно какая-то сауна, второе (небелёное и накрахмаленное) было пущено на натяжные потолки.
Всё это дополнено базовыми цветами: чёрным, белым, красным. «Базовыми», потому что именно их использовал наш полудикий предок, как наиболее доступные и понятные, украшая всё подряд; а вариант с синим и жёлтым придумали уже потом. А от всех этих рисунков на посуде веет наскальной первобытностью, им такой фон идёт.
Но на выставке Вирккала важно учитывать не только цвета.
Мало знать, что отличает скульптуру от картины (одно можно, а другое нельзя обойти). Первый же встречный барельеф недвусмысленно намекнёт, что нужно углублять и расширять знания. Например, в связи с Вирккалой и его финскими коллегами принято упоминать монументальность. Которая отличает многие их работы от чужих, не их работ.
И если что-то можно уменьшить до размеров статуэтки для каминной полки без потери качества и одновременно (одновременно! это важно) — сделать большим, как памятник рабочему и колхознице, а пропорции и композиция всё ещё будут гармоничными, то перед нами объект монументальный. Можно ли масштабировать работы Вирккала? Никто не даст, но можно.
Иными словами: без теоретической подготовки выставка, конечно, порадует разноцветными вазами и картинками с оленями, но в целом просто напомнит магазин с дорогой посудой.
Стены исписаны датами, полезной информацией на чешском и английском и знакомыми словами: «Стокманн», «Арабиа», «финский».
Подробно рассказывается о сотрудничестве с немцами (Rosenthal, с 1963 по 1981: дорогой хрусталь Studio-Line и доступная посуда Thomas), итальянцами (Venini) и финнами (Kultakeskus и, конечно, Iittala). Сообщается о премиях, Миланской триеннале и о том, что самые удачные рисунки для него делала супруга — Рут Брюк (окончившая графическое отделение того же заведения, где учились и все остальные финские деятели искусства).
Этого достаточно. Но экскурсии тоже проводятся.
Поскольку любая местная выставка чего угодно — в том числе и про Чехию, было добавлено чуть-чуть местного стекла по мотивам. По прозрачности, яркости оттенков и оригинальности формы оно уступает неповторимому оригиналу, но чтобы всё познавалось в сравнении, этого хватает.
Как и положено, есть интерактив: посетителю предлагается вырезать из бумаги и собрать свой мобиль в стиле Колдера. С листиками. И потрогать досочки, то есть образцы древесины, что опять возвращает нас к вопросу фактуры и натуральности.
Бонус — стеклянная скульптура, подозрительно напоминающая люстру, под потолком в соседнем помещении, куда никто не заходит, а зря. «Vivat, crescat, floreat» — подарок чешских художников музею в честь его открытия после реконструкции в 2017 году (когда u(p)m отправил постоянную экспозицию в хранилища, переключившись на временные выставки в освободившихся залах).
Выставка продлится до 23 января. А по вторникам музей открыт до 20.00, что уже само по себе прекрасно.
