Зимой 1991 года Мораг Росс гримировала Тильду Суинтон на киностудии «Ленфильм», сопротивляясь простуде и морозам (безуспешно), чтобы очень неопределённый Орландо мог потом кататься по снегу и выглядеть при этом убедительно. А после съёмок все пили «Советское шампанское» и пытались понять, что это такое.
А я? Чем занималась я зимой девяносто первого? Чем жила и к чему стремилась? Скорее всего, читала по ночам рассказы Бианки, стояла с бабушкой в очередях за молоком (тогда все за чем-нибудь стояли), лепила из пластилина Цветочный город в масштабе 1:1 (этот проект истощил меня духовно и физически, но водопроводом из фольги — отдельными его участками — я горжусь до сих пор) и рисовала пейзажи акварелью «Ленинград». То есть и я, получается, занималась искусством (что приятно) и мёрзла в городе на Неве (что не приятно). «Советское шампанское», к слову, я тоже тогда впервые попробовала и точно так же не смогла его понять.
О Мораг Росс я тогда ничего не знала. Но годы шли, на наших экранах появлялись образы, над созданием которых она работала, и я на всё это смотрела. И это влияло на появление моего личного представления об оптимальном количестве косметики на лице, цветах и о том, до какой степени должно быть заметно, что это оно не само так, а кто-то что-то сделал. Конечно, я не могла догадываться, что это всё — дело рук одного и того же визажиста. Только чуять. Так что каким-то образом я их объединила и выделила в одну группу. Потому что «you can take the girl out of Art School, but you can’t take Art School out of the girl»; в том смысле, что не просто так Мораг Росс — это Мораг Росс. Её видно.
Тина Эрншоу создала, наверное, самый запоминающийся образ для Кейт Уинслет — Роуз (а ещё в создании образа участвовала сама актриса, и режиссёр c оператором — немножко, и осветитель — чуть-чуть, и художник по костюмам с парикмахером — самую малость). Но мы не только запоминаем. Мы ещё и выбираем. И выше оцениваем то, что изначально совпадает с нашими представлениями о прекрасном. Поэтому с Мораг Росс у меня отношения складывались куда успешнее. И Роуз из «Титаника» мне не так интересна, как Марианна из «Разума и чувств». Не в плане характера, но в плане внешности (то есть, конечно, я помню, что в обоих случаях воссоздавалась эпоха, а не просто наносились краски, но бледность и напудренность юных английских леди на портретах 1912 года выглядит как-то естественнее). А всё из-за визуального опыта.
В качестве наглядного и простого примера можно привести Прагу и её окрестности. Сначала я смотрю «Сказку странствий», «Амадея», «Бессмертную возлюбленную», какой-нибудь «Евротур», где Прага заменяет целиком всю Европу, или просто клип Linkin Park с Карловым мостом. А потом удивляюсь, почему чешская столица кажется такой родной и такой вдвойне европейской. Такой, что на её фоне другие столицы Европы выглядят менее убедительно. Всё потому, что именно в ней собрано то, что я видела. Было ли мне дело до того, что Марта и, что примечательно, Орландо ищут Мая где-то в окрестностях студии «Баррандов»? Нет. Но и эта картинка несёт ответственность за сформировавшийся у меня образ, если вообще не за стереотип. А ведь были помимо этого и чешские (чехословацкие) фильмы с чешской (чехословацкой) природой для детей и юношества. Насмотришься, а потом думаешь, почему это лучше гор могут быть только Западные Карпаты, на которых ещё не бывал.
С одной стороны, такие образцы полезны. С другой стороны, чтобы увидеть что-то ещё, приходится учиться смотреть заново (то есть опять полезны, но по-другому), иначе ходишь по кругу, выбирая одно и то же.
Туда же и о том же — уже упоминавшаяся Chanel, производящая предметы и ароматы, с которыми мы довольно часто сталкиваемся в повседневной жизни (даже если нам кажется, что мы не). Не важно, как именно: в виде копии или оригинала, с вариацией на тему фирменного стиля или с откровенным рекламным образом. Мы к этому привыкли. Всё это тоже влияет на нашу картину мира, и все эти оригиналы и вариации запечатлеваются где-то там, в районе головы, даже если потом мы этого не помним. Это мозг помнит всё, нам не обязательно. Но после Chanel чёрный лак и лимитированные твидовые косметички Suqqu кажутся нам старыми друзьями. Хотя подготовка велась как раз на базе японского декоративно-прикладного искусства, которое французская марка в какой-то момент просто адаптировала (так однажды европейцы увидели японский радэн, поняли и полюбили навсегда, а потом искусствоведы им объяснили, что это — эхо их же собственного искусства, просто адаптированного и пропущенного через фильтр китайской живописи).
Разнообразные картинки из прошлого будут в итоге определять, какие кисти нам больше всего понравятся, какие запомнятся, а какие не привлекут никогда (что важно: со временем всё может измениться). И это касается всего остального. Ведь в мире есть ещё запахи и вкусы, цветущие вишни и липовый чай, литература и её критики, затяжные дожди и искусственные ландшафты, пение чёрного дрозда и крики чаек, музыка и шум улицы, оттенки и их названия… Всё это тоже однажды нам подскажет, что захотеть, а от чего отказаться. Визуальный (и прочий) опыт — вопрос тренировки. Основное условие — не расслабляться.
Пусть в этом месте я как бы цитирую Татьяну Черниговскую и Колина Элларда, но это не значит, что у меня не появилось собственных далеко идущих выводов относительно жизни, Вселенной и всего такого, когда от пакетированного чая я перешла к заварному; впрочем, ещё раньше о подобных вещах успел всё рассказать Уайльд, а до него — Платон.
Словом, наш визуальный опыт влияет на то, что мы выбираем. Поэтому лучше всего смотреть на хорошее. Поэтому Мораг Росс, появившись раньше других, задаёт стандарты красоты, которым некоторые потом следуют. И поэтому ответственный маркетолог заранее, то есть в сентябре и мельком, покажет нам то, что мы купим в июле — чтобы мы привыкли и вовремя узнали.
От красивых вещей люди становятся лучше, как любил повторять Уайльд (как раз в этом месте он и цитировал Платона). Эту идею в дальнейшем развили Моррис и Гроппиус. Каждый по-своему, но оба — для народа. Так что — да, пусть промышленный дизайн помогает нам совершенствоваться. Даже если мы используем его не по прямому назначению.
Но не будем отвлекаться. Поскольку этому тексту всё ещё не хватает занудства, о кистях Suqqu в нём должно быть рассказано подробнее. А чтобы усилить эффект, больше всего будет сказано о Suqqu Face в сравнении с Chikuhodo Z-1. Чтобы текст вообще мало кому мог сказать что-то понятное.
Мораг Росс для Suqqu — приглашённая звезда. Она официально сотрудничает с маркой с начала 2017 года, и пока не совсем понятно, чего они друг от друга хотят. По-настоящему у Suqqu всё равно есть только Лиза Элдридж, что бы на этот счёт ни думали в Lancôme, до этого — в Chanel, а ещё раньше и совсем недолго — в Shiseido.
Сейчас Лиза занимается популяризацией Zoev’ы (преимущественно из искусственного ворса) — кистей из совершенно другой ценовой и весовой категории, но это ничего не значит. И не исключено, они смогут повторить многолетний успех Suqqu. Потому что цена — не повод от чего-то отказываться. Как и не повод ожидать чего-то большего.
Ведь не все кисти Suqqu — самые удобные, самые лучшие и самые-самые. Разумеется, нельзя отрицать, что драгоценный беличий ворс — штука не только благородная и нежная, но и чрезвычайно простая в уходе; ему необходимы только сухая чистка и не слишком частое мытьё. А это экономит время — очень ценный ресурс, и поэтому экономия одного компенсирует расходы другого. Но в мире (да что в мире? у меня в комоде) есть варианты лучше, а что ещё приятнее — дешевле. Не все смотрятся так же круто, не все сделаны так же тщательно, но КПД многих выше.
Хотя с Suqqu веселее, чем без Suqqu. Появляется ощущение, что жизнь удалась. С Chihuhodo такого не было.
Причины, по которым японские кисти должны быть дорогими (дороже многих других), очевидны и просты. В список входят: ручная сборка, японский труд японских рабочих, дополнительный контроль качества на всех этапах, престиж марки, стоимость и качество сырья, необходимость ввозить всё с континента.
И теперь продукция Chikuhodo стала ещё дороже. Относительно кистей из других стран и материалов — точно (и можно предположить, другие фабрики в Кумано последуют примеру). С первого июня 2018 цены изменились, потому что компания хоть и старалась оптимизировать всё что только можно, против подорожания сырья оказалась бессильна. Чтобы обеспечивать высокое качество и впредь, она обязана согласиться с условиями рынка. А покупатель должен принять извинения за причиняемые неудобства и смириться. Потому что ценный беличий и редкий козий ворс, к сожалению, стали цениться выше не только в среде эстетов или любителей всего натурального.
Во всяком случае, такие меры куда приятнее, чем то, что сделала с легендарным виски из «Трудностей перевода» японская же компания Suntory: из-за нехватки сырья на фоне повышенного спроса она просто сняла его с производства. Кисти — не алкоголь, но тоже вызывают зависимость. Так что лучше уж так, чем совсем никак.
Единственная кисть из искусственного ворса, выгодно отличающаяся заодно и отсутствием какого-либо лака, Suqqu W, сделана в Китае. И сделана, как кажется, в том числе для того, чтобы пользователь прочувствовал разницу между продуктом из Кумано и «косточкой» из крупнейшего по численности населения государства мира. И чтобы вспомнил в очередной раз миф о посредственном китайском качестве. Но тут важно учитывать, что у этой кисти сначала были посредственный японский дизайнер и примерно такой же директор. Или кто-то ещё, кто утвердил этого «котопса» и дал добро на производство. То есть источник проблемы, если смотреть по карте мира, залегал где-то правее. А качество хоть и не то, зато не хуже, чем у других компаний, обращающихся к китайскими производителям. Если думать, что это не продукция Suqqu, а просто что-то полезное в хозяйстве (и из каких-нибудь окрестностей Гонконга или Шэньчжэня), всё будет замечательно.
Напоминает аппликатор из палетки для каких-нибудь теней, с тем только отличием, что это всё-таки кисть. Слишком пластмассовая ручка с заметными швами, подозрительно недолговечный спонж (хороший, но на всю оставшуюся жизнь-то не хватит), незамысловатая упаковка, соответствующая цена… И форма, конечно, форма. Для foundation, даже для cream foundation, как заявлено в описании, кисть недостаточно упругая. Зато её можно приспособить для чего-нибудь другого. К счастью, в мире хватает текстур и средств. И что ещё лучше: на её фоне любой следующий провал будет казаться лёгкой неудачей.
В 2020 году к остальному набору добавилась плоская Foundation Brush с, как следует из названия, искусственным ворсом (ибо не беличье это дело — работать с такими текстурами). В виде Itabake. С таким форм-фактором много лет назад уже успела познакомить обывателя марка NARS, а чуть позже обновлённые кисти Shiseido раскрыли идею традиционных японских кистей из ненатуральных материалов оригинальнее и полнее, но у Suqqu такого ещё не было, это прорыв. Особенно, если забыть все плоские кисти, которые так или иначе шли к каким-нибудь косметическим средствам марки.
Ручная работа накладывает свой отпечаток. Много отпечатков. И есть в Кумано то, что можно назвать неким стандартом качества. А именно: то, как выточена koma (деревянный стаканчик для формирования кисти), и последовательность действий в сочетании с усилием по вкручиванию ворса на определённом этапе работы. А усилие зависит от вполне конкретного мастера или нескольких мастеров, которым кто-то однажды передал своё умение, и которые с тех пор повторяют всё с японской точностью и японским же вниманием к деталям. Такой подход не только обеспечивает узнаваемый результат и единообразие, но и постоянно даёт один и тот же дефект.
Пусть эти кисти и изготовлены на фабрике, они продолжают оставаться продуктом ручного труда. Хотя обычно принято восхищаться в другую сторону: «В наш век поточного производства, как прекрасны эти кисти, сделанные кумановскими мастерами, с такой машинной точностью и единообразием, но одновременно являющиеся практически произведением искусства!..» В этом месте закрадывается небольшое противоречие, касающееся определения искусства, но сейчас не о нём.
У кисти Suqqu Face довольно сложная форма пучка. Та же Chikuhodo Z-1 формируется чуть-чуть попроще, потому что у неё нет такого, скажем так, перепада высот. И если несколько Suqqu Face могут между собой отличаться чуть большей вытянутостью, заострённостью или округлостью, есть всё же одна деталь, которая за последние лет пять, если не за все десять, не менялась вообще: с одной стороны ворс всегда короче, так что всю композицию чуть-чуть перекашивает.
Из чего можно сделать вывод, что либо производитель за все эти годы не поменялся, и те же Chikuhodo продолжают OEM-ить кисти для Suqqu (впрочем, сами они никогда не уточняли, что именно делают для названной марки, словно общей информации кому-то когда-то хватало), либо kom’у вместе с умением хоть и передали кому-то ещё (тут принято намекать на Kyureido), но за сохранением единообразия очень тщательно следят. Потому что с годами ровнее не стало.
Suqqu Face раньше часто сравнивали с Chikuhodo Z-1. Кто-то (не все) даже рисковал утверждать, что это почти то же самое. Было известно, что Chikuhodo — это OEM-производитель, который выпускал что-то для Suqqu (что конкретно — до сих пор предмет обсуждений и споров) и Kanebo, но делал что-то и для себя, только дешевле, потому что не обладал соответствующим имиджем и расходами на рекламу. Но кисти — разные.
У Z-1 ворсинки в пучке направлены вверх. У Suqqu Face они расходятся, как лучи, от основания. И делают это под большим углом, так что в целом она шарообразнее, а пучок — воздушнее. Поэтому кисти дают разный результат.
У Chikuhodo Z-series ворс нежнее и тоньше. На двух больших кистях Suqqu — Cheek и Face — он немного отличается: заметнее блестит, кажется более упругим и гладким. Больше всего это похоже на козлино-беличьи кисти, например, на какую-нибудь Chikuhodo MK-3. Нельзя исключать, что это какой-то другой урожай белок. Или просто беличий ворс не везде одинаков по структуре и длине, свойство это известно, а потому используется для получения разных эффектов. Зато если помыть Z-1 детским шампунем Manufaktura, она не превращается в помпон, а Suqqu — очень даже (жизнь была бы скучна без роковых ошибок).
Чернота Chikuhodo чуть сильнее уходит в синеву. А у Suqqu больше слоёв лака, так что они полностью скрывают текстуру ручки (что там под ними? бамбук? пластмасса? описание гласит, что дерево), и сам лак меньше подвержен появлению царапин. Соответственно, поверхность иначе отражает свет, и результат выглядит рояльнее, чем у Chikuhodo. В остальном, конечно, — тоже белка, тоже кисть.
Но самое приятное, о чём обычно как-то не упоминают, это другое распределение веса. У Suqqu Face тяжелее медное обжимное кольцо. И сужающаяся ручка. Так что вес кисти уходит в сторону ворса. А отличие в балансе — это важно.
Новые кисти появляются каждый месяц, если не чаще. Ведь нужно же что-то производить, чтобы больше покупали, чтобы больше производить. За счёт этого создаются новые рабочие места для одних и коллекции кистей у других. Потому что всё это невозможно использовать одновременно, если только вы не занимаетесь этим профессионально (и даже тогда — не обязательно), а часть из этого невозможно использовать вообще.
Я не стала бы утверждать, что кисти Suqqu — лучше всех. Потому что это не было бы правдой. Но они выполняют свою функцию, некоторые — даже перевыполняют, а натуральный ворс приятнее всего остального, даже если какой-нибудь таклон мало чем отличается по своим ходовым характеристикам и в целом — материал будущего (синтетика всегда была, есть и будет материалом будущего, поэтому время от времени надо предпочитать прошлое).
У Suqqu нет никаких лишних декоративных элементов. Эти кисти вообще, можно считать, избавлены от всякой декоративности. Лишь едва заметный логотип, блеск и оттенки ворса, чернота уруси. И форма, потому что без функции — никуда. И линии. Запад, как говорил Уайльд в одной из своих американских лекций, увлёкся всякими японскими изделиями, именно потому что Восток так и остался навсегда верен декоративным, то есть первичным задачам искусства. А Запад всегда требовал от искусства большего. А большее утомляет. Эстетическое же чувство может удовлетвориться и линиями. Так что уруси без ничего — это прекрасно. Пусть в нашем случае на заднем плане и маячит промышленный дизайн. Он японский, ему можно.
