Выставка «Art of restoration. Tapestries and liturgical textile» в пражском Музее декоративно-прикладных искусств посвящена, как следует из названия, умению грамотно приводить в порядок исторические памятники. То есть это отчёт о проделанной работе, в ходе которой на норвежский грант были восстановлены гобелены и литургические облачения эпохи Возрождения и, конечно, барокко. Что касается первых, здесь всё предсказуемо, даже цвета, если говорить о втором, то всё пышно и роскошно, поскольку Римско-католическая церковь не отличалась в указанные периоды стремлением к простоте. Так что тут тоже получается предсказуемо, но всё-таки с вариациями; хотя сразу понятно, кто тут главный по барокко и почему без него было нельзя.
Своих гобеленов на территории Чехии долгое время не производили вообще, пользуясь импортными. Например, французскими и бельгийскими. А первая собственная мануфактура открылась только в 1898 году, что по меркам гобеленов — очень и очень поздно.
Основу коллекции Музея декоративно-прикладных искусств составляет, конечно, импорт. Входящие в неё экспонаты попадали в u(p)m разнообразными путями: в неё вошли не только подарки от государственных учреждений, но и экспроприированное имущество.
Если до 1945 года у музея было всего четыре гобелена, то указы Бенеша, по которым у аристократии конфисковывалось имущество, увеличили их количество в разы. Сейчас в ней всего порядка 50 единиц, всё — с тех времён.
Хотя иногда музею что-то дарили чешские художники. Их работы расположены в соседнем зале. Они не реставрировались (слишком новые, почти хрустят), зато полезны для общего развития.
Литургические облачения попали в коллекцию примерно по той же схеме.
Через год после основания музея (в 1886) было куплен один полный комплект. Потом на аукционах и у коллекционеров — ещё сколько-то. И только в 1950-х годах, когда коммунисты принялись национализировать монастыри, фонды обогатились по-настоящему. Конечно, после восстановления Церкви в её правах в конце прошлого века некоторые вещи пришлось вернуть, но многое уцелело. А с чем-то позволило не расставаться специальное разрешение владельцев или их наследников; искусство принадлежит народу (отдельным его представителям), но хранится при музее в правильных условиях — всем удобно и хорошо (и вообще, это распространённая европейская практика).
Реставрацией коллекции занялись сразу же. В 1953 году в этом помогла мастерская Национальной галереи, а собственные реставрационные мастерские для текстиля появились в u(p)m в шестидесятых годах. Так, например, здесь восстановили дамские туалеты эпохи рококо. Но что-то сложное продолжили отдавать на аутсорс.
Традиция, согласно которой у музея не должно быть много своих специалистов, жива и поныне: как сообщают сопроводительные материалы к выставке, в штате числится четыре реставратора, двое из которых работают на полставки.
Последний раз для музея что-то масштабно реставрировали в 1991 году. И вот теперь, то есть в период с 2015 по 2017 год, когда в жизни u(p)m появился норвежский грант, в порядок привели ещё девять гобеленов (например, «Переход Цезаря через Рубикон» из брюссельской мастерской Жерома Ле Клерка и «Триумф Мордехая» из Обюссона, оба изготовлены во второй половине XVII века), одиннадцать богослужебных текстильных изделий разного назначения (испанская далматика XVII века, украшения для алтарей и прочее, в том числе — шёлковые платьица и накидка, в которые наряжали фигурку Езулатки, то есть младенца Иисуса) и одну ширму чешского производства (которую можно отличить по характерным «цветочкам» из бисера; после Этнографического музея по ним всё чешское можно отличить). Гранта не хватило на всю коллекцию, но даже из того, что попало в программу восстановления, получилась целая выставка.
Кроме того, в 2016 году, в процессе масштабной реконструкции и переосмысления пространств u(p)m, было организовано новое хранилище для всего текстиля, принадлежащего музею. Экспонаты наконец-то сняли с вешалок и разместили в горизонтальном положении в ящиках или коробках. Поэтому ничто больше не растягивает волокна, которые и так с годами не становились крепче (ещё один бонус: параллельно их не разрушает свет). Хотя с переходом к такому способу хранения здесь, как и со стартом производства гобеленов, тоже как-то подзатянули.
Богато украшенный текстиль реставрировался всегда, даже во времена, когда он для чего-то служил.
В конце 1570 годов кардинал Карло Борромео сочинил (написал/разослал/утвердил) инструкции по уходу за алтарными тканями и литургическим облачением. И заодно сразу по их восстановлению. Рекомендованные способы не отличались от современных требований по хранению и проведению реставрационных работ. Позже навыки были утрачены.
Поэтому ещё в середине ХХ века при реставрации текстильных изделий прибегали к склеиванию и подклеиванию. Современные методы (а если бы не они, грант бы и не дали) не вмешиваются в изначальную форму и фактуру памятника; они подразумевают восстановление на каркасе, в качестве которого используется хлопковое плотно. Для работ в u(p)m его ткали на Моравской гобеленовой мануфактуре. Там же в этот раз реставрировали и самые крупные объекты — гобелены. Оставшееся взяли на себя мастерские музея.
После того как то или иное изделие закреплялось на полотне, новые элементы нашивались или вышивались прямо на каркасе, на местах прорех. Их легко отличить от старых, особенно с изнанки (подсказка: видны стежки), особенно специалисту (которому повезло, ведь ему могут дать посмотреть). Это обратимый метод, то есть самый правильный и самый передовой, как сообщает музей.
Каждый гобелен снабжён подробной информацией, в словах и в картинках повествующей о процессе реставрации и степени индивидуальности подхода, но всё напечатано на атласной ткани, которая блестит и не даёт толком вчитаться и всмотреться. Полосы с текстом висят вровень с гобеленами, поэтому из-за масштаба экспонатов всё самое важное оказывается под самым потолком. А потолки здесь высокие, так что рано или поздно посетителю приходится выбирать, что ему дороже — шея или знания.
Если остановиться на втором, сопроводительные материалы позволяют прочувствовать, сколько времени и усилий ушло на реставрацию. Поясняется всё: кто занимался консервацией, где реставрировали и как, в какой мастерской, какими нитками и красителями пользовались, какие следы предыдущих неудачных попыток восстановления удалили (с указанием, в каких именно местах), по архивным ли фотографиям восстанавливали первоначальный вид, или по описаниям и догадкам… Тут «заполировали» вышитым заново фрагментом (но на каркасе, не на историческом полотне), там поставили заплатку, в другом месте перевернули вверх ногами похожий элемент — и никто не заметил, где-то ещё совместили один гобелен с другим, узор подошёл, сюжеты удачно совпали…Труднее всего было с шёлком, потому что он быстрее всего разрушается. Но как раз он-то и преобразился волшебнее всех, если смотреть фотографии «До».
У выставки очень двусмысленное расписание: на английском она завершилась неделю назад, на чешском — продлится до завтра. Оба варианта уже ничего не меняют. Да и спешить с рассказом о гобеленах при закрытых (и лишь местами приоткрытых) границах было некуда.
Так что можно замирать в ожидании следующего гранта. Есть шансы, что к тому времени, когда по нему всё отреставрируют и организуют новую выставку, что-то всё-таки наладится.
