Музей чешского кубизма — филиал Музея декоративно-прикладного искусства, u(p)m (не путать с коллекцией Национальной галереи, в которой кубизм тоже есть, но менее декоративный и далеко не такой прикладной), расположившийся в здании «У Чёрной Богоматери», на углу Фруктового рынка и улицы Целетна. С этого-то угла осмотр и рекомендуется начинать.
Названием здание обязано скромному на вид, но очень барочному дому с соответствующей скульптурой (нынешняя — копия), занимавшему это место, пока архитектор Йозеф Гочар не построил здесь для Франтишека Йозефа Хёрбста, коммерсанта по призванию, в 1911-1912 годах первое здание в стиле кубизм.
Сначала тут располагался универмаг (плюс кафе, плюс апартаменты), потом его заменили конторы, ещё позже — запустение, а после масштабной реновации в начале девяностых годов прошлого века — музей.
Экспозиция охватывает 1911-1919 годы, но длилось увлечение несколько дольше, примерно до середины двадцатых, хотя всё наиболее яркое и значительное успело закончиться к 1914.
Угловатая мебель, немного живописи, ещё меньше скульптуры. Это и есть тот кубизм, о котором должно сформироваться представление. Так что «мало» — понятие относительное, только если ждать кубизм в привычном понимании. А самое ценное тут вообще здание.
Чешский кубизм — не совсем то, что все себе обычно в этом месте представляют. Он — кубизм-кубизм. Нигде не было такого кубизма, как тут. Конечно, он сформировался под французским влиянием, к которому добавилось американское (Чикагская архитектурная школа), немецкое и народное. Но если для всех остальных кубизм — это прежде всего живопись (в самой упрощённой версии — вообще только Пикассо и Брак), то здесь она вторична. Как по значению, так и по оригинальности. Впрочем, не в каждом случае и только на первых порах, но плакат и книжная графика в том же стиле временами впечатляют сильнее.
Чешский кубизм — это архитектура и внутреннее убранство. Мебель, игрушки, часы, люстры, обои, текстиль, фарфор и даже формы для кексов. Стекло практически не, потому что от него не смогли добиться острых углов. Всё вместе должно было развивать в обывателе чувство прекрасного без отрыва от повседневности.
Как и везде, здесь кубизм начался с французов, которых малыми порциями скупали чешские коллекционеры; одновременно на всех произвёл впечатление Мунк со своей пражской выставкой, а параллельно всё отполировалось немецким экспрессионизмом и чешским народным искусством. Последним навеяны и орнаменты, и цвета.
Появление чешского кубизма связывают с творческим объединением «Группа художников» под руководством Эмиля Филлы, куда вошли скульптор Отто Гутфройнд, архитекторы Павел Янак, Йозеф Хохол и Йозеф Гочар, теоретик Вацлав Вилем Штех, художники Антонин Прохазка и Йозеф Чапек (брат Карела, придумавший слово «робот») и какие-то другие выдающиеся чехи, о которых надо рассказывать отдельно, потому что о деятелях малых стран обычно известно мало.
Конечно, архитекторы нередко упоминаются в путеводителях, потому что их вклад велик и слишком очевиден, но откуда они такие взялись и чем в своё время выдавались, обычно не объясняется.
Первое время кубизм называли «новым искусством», что как бы напоминает всю историю с модерном. А если всмотреться в архитектуру и обстановку, то ещё сильнее напоминает. Это далеко не баухаусовская «форма и функция» (хотя уже и начальная стадия перехода к дизайну), совершенно не «искусство для народа», а вариация на новую — кубистскую — тему, в знакомом духе Морриса или Макинтоша. Только лишние детали отрезали или выпрямили. Добавим к этому, что местных идеологов кубизма не только окружала модерновая обстановка, но некоторые даже учились у Отто Вагнера.
Плавные линии сменились своей противоположностью, что нормально и закономерно. Ведь во что ещё отходить от венской традиции? А кубизм как раз стал проявлением самостоятельности и стремления к другому, хоть и не настолько другому, как мечтал в то время Лоос. Так что обои оставили пёстренькими, как принято. Впрочем, кубизму это шло.
Как и всё новое, это направление было встречено не очень хорошо, и первая выставка «Группы» 1912 года прошла так себе. Во второй раз и в том же году достижения чехов разместили рядом с передовыми французскими и немецкими образцами — и это сработало. Буквально через два года группа распалась (из-за творческих разногласий, а не из-за войны, как могло показаться), но это уже не имело значения. Потому что всё уже состоялось и сформировалось.
Пионеры движения то сходились, то расходились, то перегруппировывались, формировали новые творческие и даже ремесленные объединения; время от времени от них отваливался Властислав Хофман, периодически присоединялся Богумил Кубишта. И при этом думали все всё равно в одну сторону, хотя вместе им было как-то не по себе.
Но всё шло по накатанной, кубизм здесь очень хорошо восприняли и развили. Нигде его так не развили, как тут, пусть период и был кратким, а большую часть проектов из-за слишком отчаянной смелости не разрешили реализовать. Кубизм в Чехии не просто эволюционировал в другие виды кубизма (рондо-кубизм или кубо-экспрессионизм, например), но и переродился в чехословацкий «национальный стиль» в архитектуре (не забываем, что кое-кто тогда наконец-то стал независимым) и в конструктивизм. Конечно, уже рондо-кубизм французы склонны называть маньеризмом и упадком (когда на «Адрии» видишь лепнину, словно с доходных домов на Виноградах, понимаешь, почему), но на то оно и угасание и переходный этап, чтобы из одного вырождаться в другое.
В смелых мечтах чешские кубисты проектировали не только здания, но и интерьеры в том же стиле. Иногда что-то удавалось реализовать, чаще всего всё заканчивалось отдельными предметами мебели. Например, стульями, столами и сервантами. Но и на них спрос был невелик. Даже для себя и лучших друзей художники не всегда могли сделать что-то масштабное в соответствующем стиле. Кубистскую комнату для выставки — да, а так — как получится.
Успехи модерна в этом плане были значительнее. Но он был явно понятнее, чем кубизм.
Ткани сохранились в виде отдельных образцов. Книжной иллюстрации повезло больше. А лучше и легче всего идеи удалось воплотить в металле и фарфоре: не только производство оказывалось дешевле и проще, но и публика охотнее соглашалась украсить чем-то таким свои дома.
Чехия до сих пор может гордиться своим кубизмом. Остальное, что доходные дома на Виноградах, что барочные церкви, — это завезённое и повторённое. Многоэтажки в стиле модерн строились по настолько одним и тем же типовым проектам в Вене, Берлине и Праге, что говорить о самобытности архитектуры начала ХХ века в трёх европейских столицах даже не тянет. А вот кубизм — завезённое, но развившееся в неповторимое своё.
Прага — заповедник кубистской архитектуры. В этом стиле здесь могли сделать что угодно: от виллы до аптеки, от фонаря до кладбищенских ворот. И многое уцелело.
Как намекает название, отличительные черты стиля — призмы, кубы, ромбы, треугольники и прочие зигзаги и тригонометрические элементы. Справочники по истории искусства дают довольно чёткие инструкции, что к чему относить, однако не всегда объясняют, почему что-то — именно кубизм. Но запомнить, что есть что, довольно легко.
Если что-то похоже на классический железобетонный забор из плит ПО-2м и стоит под Вышеградом — это Йозеф Хохол. Если кажется, что перед вами северный модерн и центр Хельсинки, но вы всё ещё в Праге, это Эмиль Краличек. Когда всё напоминает о кристаллах и минералах, вы столкнулись с Павлом Янаком, а если это ещё и фарфор — точно с ним. Когда полотно одновременно похоже и на Гриса, и на Мунка, перед вами Богумил Кубишта. Если вам, как и Ле Корбюзье, при взгляде на очень массивное, покрытое лепниной и красно-белое здание видится что-то ассирийское, то это позднее проявление кубизма — рондо-кубизм, он же «чехословацкий кубизм», граничащий с зарождающимся национальным стилем (оно потому красно-белое, что в чешских цветах). Ну а ткани — это Франтишек Кисела.
На втором и третьем этажах (по местному отсчёту) Музея кубизма — картины и гарнитуры. На четвёртом — временные экспозиции. Нам досталась фотовыставка о трёх последних десятилетиях, куда вошёл и нынешний год, с хлопковыми масками в цветочек. Подействовало освежающе.
Два стула на втором этаже предоставлены публике в качестве интерактива. Чтобы всякий смог прочувствовать, что кубистская мебель не уступает в удобстве тонетовской, пусть и хуже вписывается в любую обстановку. Помимо этого посетитель снабжается картой Праги, чтобы продолжить осмотр наиболее значимых экспонатов снаружи. Информация ограничена адресами и именами архитекторов, зато увидеть всё это можно в любое время и в любой день, то есть даже ночью и по понедельникам, когда музей закрыт.
Чтобы попасть в музей, сначала надо пройти через сувенирный магазин: там продают входные билеты. Заодно ассортимент как бы сразу вводит в контекст и дополняет увиденное. Магазинов в здании два — Kubista и Modernista. В первом всё очень привычно, даже шарфики с Мухой висят на самом видном месте, второй — личный магазин самого u(p)m. Модерна и Мухи в нём нет, зато есть кубизм и модернизм. Вот через это идти и надо.
Музей декоративно-прикладного искусства и галерея Modernista совместно выпускают кубистский фарфор и реплики деревянных игрушек Ладислава Сутнара, которые тем дороже, чем больше японских туристов ими интересуется.
Примерно такие игрушки критиковал Беньямин, рассуждая о простоте, которая заключалась не в геометрических формах, а в доступности для понимания. Но у творцов не было фокус-групп, у них были идеалы. Хотя Беньямин был с самого начала прав: время превратило такие игрушки в сувенирную продукцию для тех, кто в теме, а плохо вращающиеся колёски только закрепили результат.
Оригинальные сутнаровские звери — где-то в главном здании u(p)m, рядом с его же выцветшими паровозиками. В Музее кубизма их нет, потому что это уже не кубизм. Но Сутнар важен для чешского искусства и дизайна, и о нём надо знать, потому что он продолжает то, начало чего представлено этажами выше.
В этом году наконец-то был перевыпущен лев, которого годами не доставало коллекции (в музее есть, копии нет — непорядок). И лично нам, собирающим сутнаровских животных, повезло купить один из первых двух экземпляров, поступивших в Modernist’у при Музее кубизма. Наш лев был настолько новым, что вместо фирменной упаковки ему досталась коробка, не подходящая по размеру и подписанная карандашом. Мелочь, а приятно.
В сувенирном отделе в главном здании и при Музее кубизма представлены малые формы, в Pavilon’е на Виноградах можно обзавестись копиями архивной мебели. Лоосовская кушетка, конечно, выглядит подозрительно из-за слишком пёстрой, всей такой в орнаменте, обивки, но прочая мебель переосмыслена не так радикально, игрушки лишь слегка модернизированы, а фарфор не переосмыслен вообще.
Без билета можно сколько угодно бегать вверх-вниз по винтовой лестнице, которая является практически частью экспозиции. Как и Grand Café Orient — первое и единственное кубистское кафе. В своё время оно было очень быстро закрыто, так как не пользовалось популярностью, но пятнадцать лет назад, на волне туристического интереса ко всему подряд, возродили и его. По чёрно-белым фотографиям восстановили интерьер 1912 года и сделали реплики мебели и люстр. Того ли оттенка была когда-то обивка стульев, загадка, но почему-то кажется, что цвет был именно зелёным, как сейчас.
Атмосфера в кафе правильная, ожидаемая: восточноевропейская обшарпанность (нет, не «центрально—») сочетается с французскими по настроению десертами и запахом пекущегося бисквита. Персонал спокоен и в меру приветлив. Никто лишний раз не спросит, хорошо ли вам и всё ли нравится. Оплату принимают только наличными, как в старые добрые времена.
Фирменное квадратное блюдо — всего лишь заварное пирожное, которому и так можно придать почти любую форму. Не удивляет. Зато у крем-брюле жёсткая сахарная корочка, а ассам подают в фирменных чашках (благодаря чему подтверждается ваша догадка, что кубистскую посуду легче красиво ставить на видном месте, чем ей пользоваться).
Во времена, когда важнейшим из умений для всех нас стало дистанцирование, для каждого, кто мечтает побыть подальше от людей, свои двери распахнули музеи. Или просто не закрыли.
До конца августа можно было посетить целых три филиала u(p)m по одному билету. Можно было даже в разные дни. И без масок, которые, как выяснилось, плохо сочетаются с увлажнителями воздуха и музейной атмосферой. С сентября прежние гигиенические нормы вернутся (но не в магазины, что примечательно), но что-то как-то не верится, что поток посетителей возрастёт. Так что музеи останутся лучшими местами для самоизоляции. Ещё и красивыми.
Лайфхак: постарайтесь не использовать русские слова в общении со смотрителями и друг с другом. Иначе вы будете общаться только со смотрителями. С соблюдением дистанции, конечно. Но пауз не будет. Времени на осмотр не останется. Информация об экспозиции окажется крайне скупа, и очнётесь вы уже только на выходе, что может пойти на пользу сувенирному отделу, но не разовьёт вас духовно.
Впрочем, если и у вас не выйдет, не расстраивайтесь: экспозиция постоянная, попытаетесь рассмотреть всё в другой раз.
