Сколько-то лет детства, совпавшего с концом восьмидесятых годов, я провела в Монголии. В военном городке между населённым пунктом Багануур и рекой Керулен. Сейчас от него, разумеется, ничего не осталось. Городок в начале девяностых передали местному населению, после чего природа восторжествовала над цивилизацией. А именно: все деревянные детали конструкций были пущены на обогрев, а рядом с пятиэтажками, которые сейчас представляют собой голые бетонные конструкции, были поставлены юрты. Какие-то здания рассыпались, и на снимках со спутника белеют теперь горы кирпича, а от каких-то остались только фундаменты. Раньше торжество природы заключалось в скачущих по степи тарбаганах (местные сурки) и ивняке, который рос повсюду, но потом исчез вместе с водопроводом и промтоварным магазином. Видимо, ему нужны была цивилизация и защита от местного населения. А ещё там были крысы, которые по ночам грызли в подвале нашего барака банки со сгущённым молоком. Днём они себе такого не позволяли. Видимо, отсыпались. Зато днём бодрствовал монгольский спекулянт. То есть коммивояжёр, конечно, но тогда этого слова в ходу не было. Бодр он был настолько, что не стеснялся привозить свои товары даже во время эпидемий чумы среди местного населения и тарбаганов, прорываясь сквозь оцепление на своём УАЗике. И даже если его не пускали в дома (всё-таки мы люди приличные, у нас карантин), он всё равно был доволен. Потому что получал возможность добыть тушёнку и обожаемую крысами сгущёнку в Военторге. За оцеплением-то сгущёнки не было. Голая степь да перекати-поле.
Зато когда эпидемий не было, монгольский спекулянт приносил много-много радости семьям советских военных. Заключалась радость в товарах, которые и так-то были редкостью, а редкие товары – и подавно. Хотя не буду прибедняться. Снабжали нас там неплохо: импортной одеждой, консервами и конфетами. Но редко. Зато спекулянты приходили каждый день. В сумках и чемоданах у этих добрых и отзывчивых людей лежали бусы из настоящего (пусть и корявенького, но настоящего) речного жемчуга, корейская косметика (рисовая пудра в красивых коробочках, умопомрачительных цветов тени для век, необычных оттенков карандаши-подводки), картинки с тиграми или монгольскими красавицами на чёрном фоне и под слоями прозрачного лака, резинки для волос с бусинками и золотистыми шнурочками и, что самое главное, канцтовары. Механические карандаши, грифели к которым было на родине не достать, поэтому лучше было закупать их оптом: авось хватит того, что внутри, а там, глядишь, и у нас стержни появятся. Глянцевые, цвета сочной травы, с иероглифами и сиреневыми ластиками. Механические карандаши, которые работали. Их не заедало, грифели не ломались, ластик не пачкал бумагу, растирая графит, а просто аккуратно убирал линию в нужном месте. Те же добрые люди принесли нам однажды корейские краски: пастообразную акварель в тюбиках и оранжевых пластмассовых коробках. Яркую, невиданных оттенков (умопомрачительные тени ни в какое сравнение не шли), отлично ложившуюся на бумагу. Конечно, краски тоже взяли. И взяли больше одной коробки, чтобы про запас было или кому-нибудь в подарок (словом «опт» тогда ещё толком никто не пользовался; хотя корейские термометры на вокзале Улан-Батора брали от десяти штук и более; один такой у нас до сих пор сохранился, и точнее его пока не найти). Полностью они так и не были израсходованы, и потому в итоге засохли. Просто их было слишком много.
Были механические карандаши попроще, китайские и немного хлипкие, но зато детские: с яркими кнопками и изображениями танцующих девочек и панд. Были ещё перьевые ручки, золотые с драконами и обычные серые, но меня к ним в то время вообще не подпускали. Моим среди всего этого были краски и карандаши. И кисти из беличьего ворса с чёрными ручками, на которых единственной понятной надписью было: «3». И из-за них из-за всех я начала подозревать, что в мире существуют хорошие краски и хорошие карандаши, то есть не только те, что продавались у нас. И в большом количестве. В общем-то, такие подозрения тогда были у многих. И очень часто они даже подтверждались. И эти ручки-карандаши, которыми было приятно и легко пользоваться, меня, судя по всему, и испортили. У меня к ним выработалась привязанность. Я сменила, конечно, любимых производителей канцтоваров с безымянных корейских на вполне конкретных японских. Но продолжаю расширять список того, что мне хочется попробовать, но «наесться» этим до сих пор не получилось. А оно же у нас появляется потихоньку только сейчас, и всё новое и разное, и всё больше и больше. То, о чём я читала, но не имела возможности подержать в руках. Иными словами, проблема дефицита начинает решаться через целых двадцать пять лет (даже больше) после того, как я о нём впервые задумалась.
Разумеется, кроме вещей были ещё и впечатления. Трудно просто так забыть сопки и горы, юрты, новостройки в Улан-Баторе фоном для скопления этих юрт, учебные гранаты, которые папа приносил домой, чёрное-чёрное ночное небо, маленьких лошадок и овец с горбатыми носами (таких овец я до и после этого видела только в китайских календарях; понятно, что порода, но навевает же, навевает), компас, который положил под ёлку (это был ивняк, обёрнутый фольгой) Дед Мороз (а это уже были родители), аэропорты и вокзалы, пейзажи (профиль Ильича на склоне горы среди сосен просто так из головы не выкинешь) и станции, на которых можно было купить пирожок с почти официальным названием «Выстрел в живот» и «Пепси-колу», о вреде которой тогда ещё говорить было не принято. И Байкал, который разливался аккурат к нашей поездке, затапливая железнодорожное полотно, и поэтому с двух сторон из-под поезда расходились волны и разлетались брызги, когда тот на достаточно большой скорости, по воде, аки по суху, преодолевал эту водяную пустыню (а ещё солнце светило, и всё это дело искрилось и сверкало). Что любопытно, происходившее в Монголии я помню очень хорошо. А вот того, что мы делали, когда возвращались в Ленинград, точно описать не получается. Сидели на месте ровно, видимо. Поэтому, да, движение – жизнь.
В Монголии меня научили читать, чтобы мне было чем заняться, пока никого не было дома. И снабдили сказками Бианки, Андерсена и братьев Гримм. И самым ценным – сборником монгольских сказок «Старый волшебник» (казавшихся мне почему-то китайскими), в которых всё было очень знакомое, но при этом совершенно другое. Наши герои в былинах так не поступали, и монгольская природа взаимодействовала с человеком по каким-то другим законам, не тем, что были приняты в русских-народных сказках или немецких, раз уж у меня тогда появились и они для сравнения. Животные не обязательно подчинялись человеку (и не договаривались с ним на его же условиях); мышка, которая вела себя, как какой-нибудь неразумный колобок, не бывала съедена лисицей; и даже козлёнка, звонившего в колокольчик по всяким пустякам, просто для проверки связи, спасали от волков. То есть вот же он, сюжет. Кочующий из одного сборника сказок народов мира в другой; становящийся то французским народным, то чукотским народным творчеством. Но торжествовали там по другим поводам, и все герои, плохие и хорошие, обязательно старались выжить. В общем, и то, и не то. И про happy end я из них узнала раньше времени. Но это же были не русские сказки, этого никто не скрывал. Поэтому оставалось понять, простить и согласиться. Зато потом мне было легко воспринимать любые другие мифы и сказки (Бориса Сергуненкова, например) и чуть позже, то есть сильно так позже, Леви-Стросса, Элиаде и Фрэзера.
И в этом месте, наверное, я могла бы сказать что-нибудь жизнеутверждающее о полезности всякого опыта или же о склонности к тем или иным наукам, проявляющейся ещё в нежном возрасте. Но поскольку дальше речь пойдёт о несколько ином предмете, то и вывод будет другой. А именно: все наши проблемы родом из детства.
А пойдёт речь не об основных трёх производителях перьевых ручек, с которыми мне уже всё понятно и не сказать, что очень весело, а обо всех остальных. Которых много. От продукции которых я и могла бы отказаться, но меня ж в детстве карандаши испортили. Мне же уже никак. Так что буду рассказывать про кисти Kuretake и про акварель, которая заменила мне эталонную корейскую.
Kuretake Sumi была основана в 1902 году в городе Нара. И производила, как следует из названия, sumi. То есть брусочки туши. Хотя англоязычная Википедия считает, что «sumi stick» – это не палочки туши, а кисти. Мол, тоненькие бамбуковые палочки-ручки, из которых где-то там, с какой-то стороны торчит натуральный ворс. Но sumi – это не fude, которая и есть кисть, а японское название туши (бывает и жидкая, но тут был выбран формат брусочков). Которую делают, как и китайскую тушь или indian ink (та же тушь), из специально полученной сажи. Для этого сжигают, например, смолу сосны или растительные масла, а к полученному результату добавляют клей животного происхождения. Также в состав могут входить масло сандалового дерева (для приятного запаха), перламутр (для оттенка), лекарственные растения и тому подобные «улучшители». Sumi обычно художественно оформляют и кладут в нарядную коробочку. Такую тушь надо растирать с небольшим количеством воды на специальной каменной площадке, то есть тушечнице или судзури (которую тоже принято как-нибудь украшать или что-нибудь на ней вырезать). А это очень медитативное занятие. Настолько, что то ли в конце XIX века, то ли в начале ХХ предприимчивый господин J.F. Briley, сотрудник американского издания о каллиграфии, инструментах для письма и самом письме Penman’s Art Journal, изобрёл и запатентовал (американцы тогда всё подряд изобретали и патентовали, лишь бы упростить себе жизнь и ускорить её ход) автоматическое устройство для дробления и растирания туши. Но область применения была слишком специфической. И многие ценность изобретения просто не поняли, особенно сотрудник издания, который после появления этой чудесной машинки лишился работы.
В 1965 году марка Kuretake начала выпускать инструменты для письма. Теперь у компании есть знаменитая линейка ZIG, для любителей порисовать японских девочек с большими глазами, и другое отдельное направление – товары для скрапбукинга. Kuretake также является ОЕМ-производителем, но в Японии принято им являться, так что в этом ничего особенного нет.
Кисти Kuretake у нас можно найти в магазине Marker Art&Hobby. Там ещё и краски Kuretake Gansai Tambi дают. Даже наборы из 36 цветов. У меня один такой есть. Можно было и меньше цветов взять, но своё уже взяла природная жадность. И не зря. И если кажется, что некоторые оттенки совпадают, но это только кажется. У этих красок чистота цвета, консистенция (словно сливки по ним размазываешь, а не воду), подтон и качество пигмента помогли мне навсегда разочароваться в «Невской палитре» (хотя тот же пигмент, навсегда въевшийся в белую пластмассу кисточек послужил причиной перехода на палитру из керамики; что, кстати, правильнее, в целом-то). От них можно добиться как почти полной прозрачности, с лёгким намёком на цвет и оттенок, так и гуашевой плотности, в результате которой после полного высыхания – а это происходит быстро – работа станет глянцевой. А когда они долго не используются и высыхают в кюветах, то они такие кракелюры выдают, что ассоциации могут уже быть только с масляной живописью и реставрационными работами в мастерских Эрмитажа.
Gansai Tambi больше для иллюстраций, чем для традиционных школьно-художественных пейзажей или натюрмортов. А поскольку в некоторые цвета производителем сразу добавлены белила – тем более: считается, что белая краска, самая плотная, забивает блеск бумаги. Краски изготавливаются вручную. Заявлено, что они предназначены для профессионального использования, что как бы намекает на их светостойкость. Поскольку они ещё и для любителей нарисовать открыточку или позаниматься скрапбукингом, в палитру добавлена краска с перламутром и два оттенка золота. Краски в кюветах. И где-то в Японии их даже можно покупать отдельно (от сотни иен за штучку). Коробка картонная, цвета чая маття и оформлена в очень «традиционном», то есть больше китайском, стиле (про краски тоже говорится, что они все такие традиционные-традиционные, для традиционной японской живописи в традиционной манере традиционно подходящие), как какие-нибудь принадлежности для каллиграфии. В переводе с японского (очень грубом переводе) название означает: «Цвета великой красоты».
В общем, поскольку я профессионально акварелью не занимаюсь, но всё хорошее и качественное люблю (а ещё мне нравится всё то, что принято в искусстве XIX века называть японизмом), у нас с этими красками полное взаимопонимание.
В Marker Art&Hobby всего ZIG’овского, то есть из специальной линейки Kuretake, очень много. Маркеры, обычные и двухсторонние (с так называемым долотом, дающим толстую линию), наборами и по отдельности; чернила к маркерам и тушь. Предполагается, что всё это для скетчинга или манги, чтобы акварельные эффекты и всё такое, но я со своими ёжиками тоже довольна.
GetPen сейчас расширяет ассортимент в том же направлении. И кисточки я заказываю у них. Особенно веселят ручки-кисточки Kuretake Bimoji Fude, стилизованные под традиционные кисти, как и следует из названия. С разными типами наконечников. На сайте было три вида из пяти, все три и взяла.
Толщина разная, различать в закрытом виде можно либо по надписям, либо по длине колпачков. Кисти не бамбуковые, а из пластмассы. Но бежевые. И даже петелька есть, чтобы подвешивать к держателю для кистей и сушить (хотя что там сушить?). Но с резиновым грипом. И если преимущества фетрового наконечника я уже оценила вполне, то от этого самого грипа рука устаёт: слишком толсто.
Собственно, что ручку-кисточку и отличает от обычного фломастера, так это гибкость и мягкость этого самого фетрового наконечника, позволяющего варьировать ширину линий. Ещё наконечники бывают из натурального ворса или нейлоновые. Разумеется, разной толщины. И разной степени мягкости и упругости. И есть даже экземпляры, похожие на обычную капиллярную ручку. Но и такие – всё равно кисти.
У Bimoji Fude нет сменных картриджей или возможности заправки, то есть они являют собой совершенно одноразовый продукт. И от ощущения, что это подделка или пробная версия полноценной кисти, не отмахнуться. Поэтому ручка-кисточка Platinum пока побеждает всех (не по эффектам, но вообще). Хотя не факт, что её не победит какая-нибудь Kuretake из натурального ворса, которая находится примерно в той же ценовой категории, но зато наконечник у неё из соболя (или не в той же, если вспомнить Starry Naigt, которая для взрослых серьёзных дяденек, конечно, но у меня ведь нет предрассудков на этот счёт). Вот не факт. Да и не всё я у Kuretake видела не только на картинках.
Ещё у меня есть kuretak’овская же Mensou-fude. Она же называется face brush. Что расшифровывается: кисть для прорисовки мелких деталей и тонких линий, например, лица или волос. Из колонка (очень кудрявого на первых порах, после высыхания-то). Которая сделана в Китае (зато нейлоновые кисти делают в Японии). Что даже правильнее, потому что изобретение-то всё-таки не японское. Ворс натуральный, вид традиционный, ручка лёгкая и бамбуковая. Сначала я её не поняла. Всё-таки до этой кисти никаких fude у меня не было, и вещь была со всех сторон необычная. Зато теперь ценю и уважаю. Чем дольше ей пользуешься, тем лучше она становится. И я уже морально готова заказать что-нибудь поразнообразнее и посерьёзнее из магазина в Кумано.
А поскольку китайские кисти для каллиграфии вместе с тушью у нас даже в книжных магазинах стали продавать, удалось разобраться, что именно мне нужно, а что лучше оставить тем, кто в этом больше понимает. И да, правильнее учиться сразу на чём-то хорошем. С ним проще получить результат посимпатичнее. А это здорово влияет не только на качество работы, но и на самооценку (про хорошее преподаватели каллиграфии говорят, чтобы навыки не выработались не те; а вот про самооценку я придумала, я молодец).
К краскам Gansai Tambi я взяла кисти Pentel (японская компания, основана в 1946; принято путать с маркой Pilot) ZBS1. Внезапно оказалось, что помимо гелевых ручек и текстовыделителей, в «Комусе» есть ещё и такое. Хотя эта линейка кистей часто встречается рядом с подобными товарами, как оказалось. Их берут детям в школу, для уроков рисования или труда; или для развития творческого потенциала сотрудников во время подготовки к очередному корпоративу, а также в рамках тренингов с играми под руководством психологов-затейников для максимального сплочения коллектива (хороший тамада, и конкурсы интересные).
В общем, должно же было найтись хоть что-то разумное и доброе (но не вечное) в подготовке к учебному году и в рисовании стенгазет про ударников труда. Вот оно и нашлось.
Кисти круглые. А бывают-то ещё такие же плоские, ZBS2. В природе бывают, не в «Комусе». Gansai Tambi принято, конечно, дополнять fude’образными кисточками. В магазине в Кумано они все вместе наборами и продаются. Но если у нас где-то дают японские кисти, которые так похожи на европейские, то почему бы и не попробовать взять и сравнить?
В Японии такие кисти стоят от 300 до 800 иен, и цена у нас почти похожа на оригинал. Если переводить её в рубли, что приятнее всего. У нас-то обычно любят просто название валюты поменять, а цену обычно не трогают. Кисти не самые дорогие. Для Японии не самые дорогие. Одни из самых дешёвых с натуральным ворсом. А ворс там – пони (потому что у каждой девочки должен быть пони). Рыженкий и очень мягкий, надо заметить. Местами седой, но оно и понятно.
Не весь ворс стриженый. Чем меньше маркировка, тем больше кисть похожа на наборную. Некоторые ворсинки торчали, что уж, но их было три-четыре штуки на десять кистей, а длина легко корректировалась.
На маркировку ориентироваться, к слову, бесполезно. Таки не знаю, как у других японских художественных кистей, а у этих она только похожа не европейскую. И с российской их объединяют исключительно арабские цифры.
Предполагается, что Pentel ZBS1 больше для гуаши, чем для акварели, но с Gansai Tambi они подружились быстрее, чем кисти из белки Roubloff (отечественная марка, которая, кстати, ещё и кисти для макияжа выпускает, почти как Raphaёl во Франции, делающий кисти в том числе и для Dior; или как Hakuhodo, чьи кисти для каллиграфии у нас принято путать с косметическими). Которые стоили столько же, которые ни разу не наборные. Беличий ворс для этих красок какой-то слишком уж мягкий. Вот нейлон, колонок или пони – другое дело.
Ничего не болтается, ворс не лезет и хорошо собирается в конус. У нас продаётся много китайских и отечественных художественных кистей, про которые можно только аккуратно намекнуть, что их цена соответствует качеству. У Pentel не соответствует. Всё-таки эти кисти получше некоторых. Что для простеньких ученических кисточек редкость (и я продолжаю не принимать в расчёт кисточки за 20 рублей, потому что это не кисточки).
Ручки пластмассовые, полые и очень лёгкие. И непривычно тонкие и длинные (хотя после общения с fude на эту деталь обращаешь внимание не сразу).
Считается, что деревянные ручки предпочтительнее: меньше устаёт рука. Но на то я и не живописец, чтобы мне пока и такое подошло. А если начну «превращаться в бабочку», озабочусь покупкой чего-то посерьёзнее. Опять же, с деревянной ручкой японская кисть европейского образца будет стоить дороже: таким кистям и внимания при производстве уделяется больше, и качество ворса там другое. И они уже не для школьников и начинающих. Для которых, кстати, есть даже традиционные fude с пластмассовыми ручками. Дешёвенькие и практичненькие.
Pentel тоже выпускает художественные кисти с деревянными ручками. И не только для внутреннего рынка. Изготавливаются на Тайване. А все модели с пластмассовыми ручками производятся в Японии (пластмасса, как природный ресурс, там лучше растёт). Отличие между первыми и вторыми – только в наличии древесины. Хотя бывает ещё искусственный ворс, да. Но всё равно лучше будет обратить внимание на что-то другое.
Самыми удобными среди меня сейчас считаются («удобными», потому что меня ручка-кисть Platinum развратила) пастельных тонов Kuretake ZIG Watercolor System BrusH2O. Четыре размера: широкая, большая, средняя и тонкая, для прорисовки относительно мелких деталей. Способ заправки напоминает конвертерный. То есть пипетку. Хотя сам резервуар больше похож на картридж. По инструкции я их не заправляю, а просто подставляю под кран: так быстрее. Краска с них смывается легко, хотя подача воды не идеальная. Капли всё время оказываются сбоку, а не полностью на кисти, как у какой-нибудь подводки от какого-нибудь известного бренда, кисть которой делается по тому же принципу и из того же нейлона. Но у подводки и консистенция другая. А ещё их намертво перекрашивают краски Gansai Tambi. И ладно бы они перекрашивали только ворс; и ладно бы только этот, синтетический, ведь ему на роду написано перестать быть белым в считанные минуты; и ладно бы только светлый ворс – так ведь нет же. Помнится, советские нейлоновые кисти ничто не брало. А уж акварель «Ленинград» – и подавно. Но это очень интересная альтернатива обычным кистям для рисования. И ни одна белка при этом не страдает.
А то вот, например, есть ещё марка Akashiya. Известна на Западе, то есть представлена в тамошних магазинах, а находится в городе Нара. Вот уже почти 380 лет находится. То есть стояли у истоков в своё время (когда китайские кисти было решено делать на японской земле). Они выпускают ручки-кисточки с бамбуковыми корпусами, картриджи к которым очень похожи на platinum’овские. И краски Gansai в квадратных кюветах и чёрных коробках. И косметические кисти. А ещё я у них впервые столкнулась с достаточно дорогими fude, которые принято дарить младенцам. Как у нас серебряные ложечки на первый зуб – так у них hokoro. Или birth brush, или newborn brush: кисточка, чтобы волосики хорошо росли (впрочем, легенда у разных производителей может отличаться). Эти кисти украшены чем-нибудь драгоценным, а выглядят, как очень дорогие пустышки в очень красивых упаковках. Розовенькие и голубенькие, чтобы младенец определялся с полом сразу, а не когда вырастет. Найти их можно в разделе с косметическими кистями (дешёвыми, кстати). А где ж ещё. Ручная работа прилагается, само собой. Потому что каждая кисть делается на заказ и из пряди с головы самого младенца. Прядь эта берётся во время первой стрижки. Заботливые родители складывают волосы в бумажный конвертик, как указано в инструкции на сайте производителя (разровнять, чтобы кончики туда, не кончики – не туда, сантиметров шесть в длину, и чтобы толщина пряди не менее сантиметра, а то может не хватить), пишут имя и дату рождения малыша и отправляют почтой. А потом ждут.
Пишут ли такими кистями, я уже не вдавалась в подробности. Но если такую кисть намочить, то в стандартный конус она соберётся, и отличий от обычной fude заметно не будет. «Ворс» же натуральный, наборный (первая же стрижка, так что все кончики заострённые), значит, всё на своих местах. Если форма ручки, разумеется, стандартная. А то можно и шариком, и брелочком, и луковичкой сделать. Или складной косметической. Чтобы ещё и когнитивный диссонанс. А лучше несколько.
В общем-то, многие делают такие кисти, не только компания Akashiya. И у некоторых производителей цена подобной fude может доходить до нескольких миллионов иен. Зависит от материала и инкрустации. Но на детях в этом вопросе экономить не принято. А компания Akashiya просто напомнила Kuretake.
И если развивать тему кистей, переходя к кистям косметическим, но не забывая при этом о качественных инструментах, то до Chikuhodo, как оказалось, я не любила декоративную косметику просто потому, что не умела её готовить. Оказывается, можно всё делать почти прозрачно, без лишних усилий, без опасений переусердствовать или дополнительных сложностей. А самое важное – быстро. Меня вовсе не пугает собственное отражение, но дольше пяти минут перед зеркалом я не выдерживаю. Chikuhodo – это отличная развивающая игрушка, и я уже вполне развилась, и у меня теперь почти весь набор кистей серии Z собран (не весь, потому что есть вещи, которые совсем не мои). И фирменный чехольчик. Чтобы знать, что я их ещё и храню правильно. И поскольку от Chikuhodo мне уже больше ничего не надо, то можно смело переключаться на что-нибудь ещё. И чтобы с разрывом шаблона. Например, на кисти для умывания. Считается, что лучшие делает компания Mizuho Brush, но это ещё надо будет сравнить.
Ещё я хочу добраться до маркеров Copic. Тоже японских, от Too Corporation, и тоже широко известных в узких кругах, с чернилами для дозаправки и сменными наконечниками (их зовут перьями). И до Copic Airbrush System. Это такой почти беленький аэрограф с почти беленьким баллончиком (можно докупить компрессор, но он уже будет откровенно серенький), который заправляется маркерами. Я обязательно придумаю, зачем мне всё это нужно (я не художник, я так развлекаюсь; а трагизм ситуации будет состоять в том, что я буду выкладывать примеры своих работ).
Японские карандаши для чертёжников давно меня манят, но проблема заключается в том, что чертить-то мне и нечего. Даже в самых безвыходных ситуациях максимум того, что мне необходимо, это линейка, транспортир и обычный (обычный, Карл!) карандаш. Поэтому тут мне ничего не светит. Ничего, кроме какого-нибудь другого обычного карандаша, но чтобы всё-таки не совсем. Чтобы необычное что-то. На этот случай есть механические карандаши с корпусами из древесины от дубовых бочек из-под виски (всё ради цвета, не ради запаха; его, к сожалению, специально старательно выветривают) от Mitsubishi Pencil Company. Не имеет никакого отношения к Mitsubishi Group, если что-то знакомое вдруг почудилось в названии (раз так утверждается, у меня нет повода не верить; и подозрительно похожий логотип тоже ничего не значит, вообще ничего). Зато к ним самим имеют отношение торговые наименования Uni-Ball и Uni. Для экономных, но жадных до всего необычного есть карандаш Uni-Ball Kuru Toga, копеечный, но с функцией самозатачивания: при нажатии на бумагу грифель поворачивается вокруг своей оси. Но такие чудеса техники меня не особо впечатляют, а вот многофункциональные ручки Uni сделаны гораздо лучше многих других японских аналогов. Карандаш в них, разумеется, тоже предусмотрен, но интереснее там всё-таки стержни. И работа механизма. И внешний вид. Но стержни интереснее всего. Ради них можно даже сделать перерыв, чтобы отдохнуть от перьевых ручек.
Основана Mitsubishi Pencil Company в 1887 году, господином Niroku Masaki, и изначально называлась Masaki Pencil Manufacturing Company.
И да, эти карандаши могли бы скрасить мои будни, но я, пожалуй, всё равно возьму то, что меня манит. Ведь не имеет значения, что будет лежать в столе и не использоваться. А так хоть мечта сбудется.
А вот карандаши, которым я точно найду применение – это Tombow Irojiten (в переводе: «Энциклопедия цветов»). Обычные цветные карандаши, казалось бы. То есть они не просто обычные, они хорошие, конечно. И японские. Но прелесть в том, что выпускаются они «томами», сгруппированными по принципу: бледные тона, холодные тона, тёплые, базовые и так далее. Раз уж энциклопедия, то и оформление соответствующее. Каждый «том» представляет собой коробочку на резинке, не слишком отдалённо напоминающую блокнот Moleskine. По три тома в боксе, три бокса (с птичкой, фруктами и пейзажем), всего 90 цветов. Всё про биологию и зоологию, поэтому и карандаши там натуральных природных оттенков. Детям их давать нельзя, как и Nendoroid’ов (правильно, до 14-ти лет – никаких карандашей и пупсиков). Марка Tombow больше известна благодаря своими самыми тонкими серийно выпускаемыми ручками Zoom 707 и мультифункциональной Zoom 414, разработанной Kazunori Katami и получившей за свой гениальный дизайн в 2010 году премию Red Dot Design award. 707 модель, кстати, тоже эту награду получила. А ещё IF Product Design Award и награду Design Plus от Design Centrum Stuttgart. Но цветные карандаши мне у них нравятся больше. Но если захочется чего-то дизайнерского и одобренного общественностью, сразу понятно, за чем идти в магазин.
А если хочется чего-то более технологичного и дорогого, то есть Craft Design Technology (каждое слово в отдельности обычно действует завораживающе; а тут их сразу три, чтоб уж наверняка). Которые объединяют дизайн, инновации и японские ремесленные традиции, разумеется. Сравнительно дорого и безусловно качественно. Всё с хитрыми углами, всё блестит (если не чёрное матовое, конечно), всё подписано «item номер такой-то», всё отсылает к японскому и национальному. Если кожаный чехол под баночку с киноварью, так обязательно с упоминанием оригами: чехол сложен как бы из одного квадратного «листа». Если ножницы, то с рассказом о префектуре Гифу, где столетиями ковали мечи (хотя ножницы умеют резать только бумагу). О какой части культурного наследия должны говорить покупателю карандаши, я понятия не имею, но точно знаю, что их делает Pentel. И одноразовые ручки с пластиковым пером тоже (аналог их же JM20). А папки для бумаги с рисунком, напоминающим о sanadahimo, то есть о тканой тесьме, применявшейся для оплётки рукоятей мечей, – Sun-Star Stationery. Медные (латунные) стаканчики под карандаши делают в префектуре Таояма (скорее всего, в городе Такаока, где производится 95% японских изделий из бронзы и меди). Бумагу – Takeo (существует с 1899 года). Самурайские ножницы делает компания Lion (с 1792 года изготавливали в Осаке кисти, в 1881 взяли нынешнее название и стали производить перьевые ручки и чернила). И так далее. Производителей много, все разные, все указаны на сайте CDF.
Разумеется, покупать карандаши Pentel – это слишком просто и скучно. Потому что без пометочки «Дезигн». Поэтому для любителей взять почти то же самое, но дороже, и чтобы точно дизайнерское (хотя надёжный, удобный, но такой обычный карандаш тоже не каждый разработать может), и придумали CDF.
Чтобы развить тему дизайна и национального колорита, не обязательно ходить далеко (хотя тут – как пошлют) и платить дорого. Поскольку у меня к Traveler’s Notebook’у прикручена многофункциональная ручка Platinum, чьей отличительной чертой является отсутствие ластика, у меня появился повод разобраться и с этим вопросом. И раз уж было перечислено всё то, чем бумагу пачкают, то надо сказать пару слов и о том, чем её отчищают.
Ничего нового и удивительного японские стирательные резинки в мою жизнь не привнесли. Кроме формы и оформления. Потому что даже самые дешёвые немецкие Stabilo будут лучше самого дорогого моего японского ластика. Но внешний вид, конечно, у них слишком скучный. Зато ластик Clic Eraser Pentel – выдвижной. Как канцелярский нож. Им можно было бы удивить соседа по парте, но тут мои возможности упущены. А больше в этой стирательной резинке ничего такого и нет. Ластики, которыми комплектуются механические карандаши, – и те лучше.
А вот сплошное веселье – это пятигранный Mirikeshi (или Milikeshi для всех, кто не в Японии) 5-Function Eraser M700. От компании Kokuyo (основана в 1905 году, хотя современное название носит с 1917 года; с 2005 года выпускает совместно с Pentel весьма замысловатую клеевую ленту Dot Liner). Пять рабочих поверхностей ластика-«звёздочки» с лучами разной ширины (от 1 до 6 миллиметров) стирают линии или строки, не затрагивая соседние. Mirikeshi бывают чёрные и белые. А цифры, обозначающие ширину, выполнены из резины другого цвета и пронизывают ластик насквозь (то есть на другой стороне ластика они в зеркальном отражении). Если всё сотрётся, что обязательно повлияет на качество удаления карандаша с поверхности, Mirikeshi можно нарезать, как колбасу. То есть получить кривенький, но сюрикэн. Разработан ластик в 2003 году господином Yudji Baba, дизайнером и почётным профессором Университета искусства и дизайна города Тохоку. Название происходит от слова «миллиметр», в котором у японцев вместо «l» пишется и говорится «r», и от слова «keshi», в переводе: «стирательная резинка».
Точно так же, то есть с соблюдением достаточного без внимания к необходимому, работают ластики компании Iwaco (год основания – 1968, основное направление деятельности – стирательные резинки, напоминающие игрушки): котики с поднятой лапкой, дарумы, суси или куклы кокеси. Главное их достоинство в том, что это ластики-конструкторы. Ничего на них не рисуется, любые глазки-носики-помпончики выполнены из одного и того же материала (не содержащего ПВХ, как любят подчёркивать все подряд производители). То есть покупая наборчик ластиков, изображающих кухонную утварь, животных из зоопарка или офисные принадлежности, вы приобретаете ещё и нехитрую головоломку. Инструкции там нет, но даже если разобрать и смешать детали любого из наборов, собрать всё обратно труда не составит.
Ластиками-котиками я, конечно, не пользуюсь. Мне их жалко. Как этого котика превращать в культурный слой, если он тебе улыбается? Да ещё лапу на счастье поднял? Да никак.
Остаётся продолжать разведывать, что же там ещё такое придумали и без чего я до сих пор каким-то невероятным образом обходилась, но могла бы не обходиться, и тогда бы моя жизнь сложилась совершенно иначе. Может быть, следующими будут ручки для каллиграфии и ручки для скетчинга. А там, глядишь, и ластики до ума доведут. Потому что, например, ещё пятнадцать лет назад я себе и представить не могла, что у тамагочи будет цветной дисплей, а если его пропатчить (слово-то какое! волшебное!), предварительно уточнив версию прошивки, то он ещё и по-английски общаться сможет. А не только на японском. Если эти люди научились делать таких тамагочи, то уж стирательную резинку они точно доработают.
В общем, пятнадцать лет для идеального ластика – не так уж и много. А ещё же XXXII летние Олимпийские игры будут в 2020 году, до них ещё меньше осталось. И таки я помню Pilot Capless, который довели до ума к предыдущим Играм. Так что есть шанс, что лет через пять японская карандашно-ручечная промышленность удивит нас ещё чем-нибудь. Во всяком случае, я бы не отказалась, если бы удивила.
